Философия имени

или, в развернутом виде,

«Имя Божие есть Бог и именно Сам Бог, но Бог не есть ни имя Его, ни Само Имя Его» [14].

В сокращенном варианте богословская позиция имяславия была выражена о. Иоанном Кронштадтским как

«Имя Божие есть Бог» [2, с. 215].

В философской интерпретации проблема имяславия сводится к вопросу о соотношении сущности и энергии и звучит так: энергия сущности есть сама сущность, но сущность не есть ее энергия[9]. Развивая данное понимание, С.Н. Булгаков пишет:

«Имя Божие есть не только слово, Божественное слово, во всей глубине и неисчерпываемости его значения, но и Божественная сила и сущность. „Имя Божие есть Бог“ в смысле богоприсутствия, энергии Божией. И в этом существеннейшем значении оно должно быть понимаемо в молитве и в жизни. Оно начертано на всем мироздании и на всем человечестве, как и в ангельском мире. Для него не закрыты все миры и бездны их, небесных, земных и преисподних. Оно проницает все, ибо „вся Тем быша и без него ничтоже бысть, еще бысть“. Оно есть именование, в себе несущее Имя Божие» [2, с. 225].

По Флоренскому, слово есть синэнергия познающего и познаваемого (вещи), а человеческая энергия является средой и условием «для развития высшей Энергии – Бога». Опираясь на эти представления, он осмысливает и проблему имяславия:

«Глубочайшее и непосредственное убеждение каждого человека, что, призывая Имя Божие, мы выходим из области имманентной, подобно тому, как, открывая окно, мы впускаем в комнату Свет. Окно есть нечто, принадлежащее дому, и отверстие, дающее возможность войти наружному свету. Но как бы мы ни рассуждали отвлеченно, какие бы теории ни создавали, практически мы непременно мыслим, что произнесение Имени Божия есть живое вхождение в Именуемого» [15, с. 300 – 303].

Хотя А.Ф. Лосев не упоминает специально о проблеме имяславия в комментариях к своей книге и не указывает специальной литературы, посвященной этой теме[10], в тексте «Философии имени» содержатся многочисленные свидетельства того, что Алексей Федорович глубоко понимал содержание этой проблемы, осознавал ее значение для философии и богословия и, как уже предполагалось выше, сам занимался ее разрешением. Отметим лишь некоторые из таких косвенных свидетельств, не развивая их обоснования:

1) выбор названия (с внутренней точки зрения эта книга могла быть названа с равными основаниями также «Философией слова»);

2) некоторая терминология («имяначертание», «имязвучие» – с. 175);

3) время написания (сам автор отмечает, что эта книга была написана еще летом 1923 г. и что уже тогда она была «только резюме долгих размышлений о природе имени и означала их фиксацию и тем самым некое завершение» – с. 7);

4) понятийный аппарат, традиционно применяемый для решения этой проблемы (сущность, энергия);

5) сама трактовка соотношения сущности и энергии, выражающая позицию имяславия (ср., например: «Если энергия сущности есть сама сущность, то сущность не есть энергия сущности» – с. 166);

6) само понимание имени и слова (см.: «Имя – стихия разумного общения живых существ в свете смысла и умной гармонии, откровение таинственных ликов и светлое познание живых энергий бытия» – с. 166).

Доказательным моментом служит также общий контекст обсуждения проблемы имени. В этом плане показательны два следующих фрагмента из «Философии имени», в которых явно выражаются основные моменты христианского миропонимания, значимые для лосевской трактовки имени.