Философия красоты

Я взяла в руки фотографию. Хороший снимок, четкий, видно, что художник – с Анной работал не обыкновенный фотограф, а настоящий художник – старался. Его работу я оценила, а вот сама модель… ну хоть убейте, ничего божественного не вижу. Красивая, конечно, но красота эта на любителя – если кому нравятся темные африканки. Странная внешность для России, вызывающе странная, но в духе Ник-Ника, он терпеть не может обыкновенности. Темная кожа, широко расставленные голубые глаза, высокие скулы, узкий подбородок, и слегка оттопыренная нижняя губа. Чем я хуже?

– Дело не во внешности, – пояснил Иван, отбирая фотографию. На снимок он смотрел нежно, я даже почти поверила, что он будет влюблен в эту Анну. Легкий укол ревности заставил поморщиться: Господи, кого я ревную? Притворщика с явными параноидальными наклонностями? Известного ловеласа, запутавшегося в собственных связях и скрывающегося от супруги под маской алкоголика? Коллегу по несчастью?

– Внешность в женщине – это не главное, – наставительно пояснил коллега.

– Ага, рассказывай…

– Главное, характер. У Анны он был… сложный. Мед и деготь. То она мурлыкала мартовской кошкой и готова была бежать за тобой на край света, то вдруг безо всякой причины гнала прочь, и неделями приходилось вымаливать прощения… – Иван вдруг замолчал, точно сообразил, что ляпнул лишнее. Надо же, неделями… вымаливать… Как интересно, однако. Совершенно не представляю, чтобы Аронов что-то у кого-то вымаливал. Иван… возможно, но любое унижение он воспринял бы как игру, очередную забавную игру, а такой красавице, каковой была Анна, не грех и подыграть.

– Она использовала мужчин, всех, в том числе и Ник-Ника. С ним Анна долго работала, так долго, что в один прекрасный день истек срок контракта, подписанного между ней и «л’Этуалью», Лехин подготовил новый, гораздо более выгодный для Анны, а она не подписала. Вернее, подписала, но не с «л’Этуалью», а с одной американской фирмой, причем провернула дело так хитро, что никто и мяукнуть не успел, это с учетом того факта, что Лехин в последний месяц за Анной как привязанный бегал.

– Влюбился?

– Ага, в деньги. Лехин хорошо понимал, чем грозит отсутствие контракта. Он на коленях умолял подписать новый, а она все тянула, тянула и вытянула… Золотая рыбка… Голливуд, вилла, деньги, настоящие большие деньги, а не те, что платил Аронов. За три дня до отъезда Анна погибла. Двенадцать ножевых ранений и фашистская свастика между лопатками.

Я знала, как она умерла, газеты уделили этому событию гораздо больше внимания, чем автомобильной аварии, но слышать это от Ивана было… неприятно. Словно бы очередное подтверждение общеизвестного факта, что перед смертью все равны.

– Их нашли, сразу нашли, потому что они и не прятались. Считали, будто сделали доброе дело, избавив мир от «чернокожей твари, испоганившей образ русской красавицы». Вот ты скажи, Ксана, разве они понимали в красоте? Разве они понимали в жизни? Почему же взялись судить? Ладно, не о том речь. Место Анны заняла Виктория, на редкость невыразительная девица, блеклая, что твоя моль, и характер соответствующий, ныла и ныла, постоянно ей чего-то не хватало. Продержалась Виктория недолго, ее нытье жутко всем надоело, и Лехин быстренько сплавил девушку конкурентам, что-то там с контрактами, не знаю, у него спроси, как он это делает. Но не прошло и недели, как Виктория попала под машину, экспертиза показала наличие в крови приличной дозы алкоголя, поэтому никто копать не стал.

– Думаешь, убийство?

С фотографии на меня смотрело грустное личико, настолько бесцветное, что все внимание поневоле сосредотачивалось на шляпке. Вот шляпка у Виктории была поистине чудесной, я бы от такой не отказалась.

– Не знаю. Тогда я еще ничего не думал, а у Аронова появилась Мирта… Рыжая бестия продержалась довольно долго, почти год, а потом поссорилась с Ник-Ником, прилюдно обозвала его старым козлом и извращенцем, и укатила в Турцию, отдыхать.

– И что? – Сомнительно, что на этом история закончилась, к тому же среди присланных мне вырезок имелась маленькая такая заметка о смерти русской девушки на турецком курорте, фотографии, правда, не было, но я отчего-то не сомневалась, что этой самой «русской девушкой» была Мирта.

– Утонула. – Подтвердил догадку Шерев. – Не скажу, что сильно печалился, но кой-какие вопросы возникли. Четвертая смерть все-таки. Дальше – Юкка с ее героином. Я решил, что Аронов сошел с ума, когда он приволок эту девицу, худая, глаза дикие, к тому же наркоманка, Лехин орал так, что стены тряслись, да только Ник-Нику если что в голову упало, то, считай, намертво. И он таки сделал из этой ходячей смерти идола, хотя видит Бог, я не понимал, что в ней красивого.

Я тоже не понимала. Бритый череп, треугольное лицо, впалые щеки, бескровные губы и совершенно невероятные, черные глаза, без разделения на зрачок и радужку. Линзы, как у меня, или настоящие?