Философия красоты

Иван не ответил, то ли обиделся, то ли не счел нужным комментировать глупое высказывание. Зато притащил из коридора маленький низкий столик, и довольно-таки тощую папку. Иван вытряхнул содержимое папки на полированную поверхность столика, и я моментально ощутила себя заговорщицей, ну или на худой конец двойным агентом на тайном совещании в конспиративной квартире. А что, эта хибара самая что ни на есть конспиративная, а совещание – тайное.

– Смотри, что получается, – Иван аккуратно разобрал стопку, разложив газетные вырезки по порядку и, достав из кармана блокнот, принялся комментировать. – Я эти вырезки больше года собирал, с тех самых пор, когда заподозрил, что не все спокойно в Датском королевстве. Не понимаешь? Ну ладно, слушай, пойду по порядку. Первым номером идет Элиз. На самом деле никакая она не Элиз, настоящее имя – Анна Георгиевна Сурькова, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения.

– Псевдоним Ник-Ник придумал? – спросила я просто ради того, чтобы хоть как-то принять участие в обсуждении, а то какое это обсуждение, так монолог одного заигравшегося в шпионов актера.

– Ясное дело, что Ник-Ник. Он тогда многим рисковал, одно дело быть директором, а в последствии и хозяином ателье, шить одежду на заказ и другое соваться в модельный бизнес. Ему крупно повезло.

– То есть?

– Ксана, – возмутился Иван, – ты можешь слушать не перебивая? Я с мысли соскочил…

– Постараюсь.

Обещанию Шерев не слишком поверил, но продолжил. И даже на вопрос удосужился ответить.

– Тогда легко было стать богатым, в стране еще имела деньги и огромный потребительский рынок, люди, утомленные дефицитом, готовы были покупать.

– Что покупать?

– Все. В том числе и одежду. Красивую, качественную одежду. Сначала Аронов работал «под потребителя», то есть копировал модели из модных журналов, которые привозили из-за границы, а потом вдруг открыл в себе талант модельера. Хотя талант, наверное, и раньше имелся, зато появилась возможность его развивать. Ну Аронов, честь ему и хвала, момент не упустил. Основал свой Дом Моды, на тот момент пустые слова, о загранице речи не шло, зато на соотечественников эти слова, подкрепленные красивой мордашкой, возымели волшебное действие.

– В качестве мордашки выступала Элиз?

– Именно. Если быть справедливым, то именно с Элиз и началась история «л’Этуали». Поговаривают, что Ник-Ник и фирму в честь нее назвал. История вообще в духе Золушки. Якобы Аронов случайно зашел в магазин, увидел красавицу-продавщицу и без памяти в нее влюбился, а девушка как назло попалась капризная и пожелала в подарок не бриллианты, а звезду. Ну Ник-Ник и создал ради нее «л’Этуаль». В переводе «л’Этуаль» означает «звезда».

– Красиво… – Я попыталась представить молодого Аронова, томимого страстью к неприступной и гордой красавице, и не смогла.

– Чушь собачья, – подтвердил догадку Иван. – Аронов патологически невлюбчив, а Эльку использовал. Романтическая же история удачно вписывалась в ее образ, ну примерно как наш с тобой роман вписывается в твой.

– Я поняла. – Дальнейшее развитие темы было неприятно.

– Честно говоря, не знаю, откуда он Эльку выкопал… Откуда он вас всех выкапывает.

– От верблюда.

Шерев и ухом не повел, он вообще отличался поразительным иммунитетом ко всякого рода подколкам.

– До Эльки про Аронова никто и не слышал. Хотя нет, знали, конечно, что есть такой бизнесмен средней руки, шмотки шьет. А тут вдруг появляется из ниоткуда девица, красоты невиданной, а при ней добрый молодец Николас Аронов, который оной девице непонятно кем приходится. Тут-то и оказалось, что все к месту: и Элизина мордаха смазливая, и Ароновский талант, и связи Лехина, и поднакопленные в ателье денежки. Свежеиспеченная «л’Этуаль» моментально взлетела ввысь. В общем и целом, им всем очень повезло.

– Завидуешь.

– Завидую. – Ответил Иван. – Тоже хочу быть богатым и знаменитым.

– Ты и так знаменит.

– Ну и что?

– Да ничего. Дальше что было?

– Дальше все некоторое время жили счастливо, в мире и согласии. Элиз радовалась славе, Аронов поражал мир своим талантом, Лехин стриг бабки. Всеобщая благодать рухнула в тот момент, когда Элиз вышла замуж. Кстати, тайно и я понимаю, почему.

– Почему? – послушно спросила я.

– Потому, что ни Аронов, ни Лехин никогда в жизни не допустили бы этой свадьбы. Лишаться живого воплощения, лица «л’Этуали» из-за какого-то там дурацкого личного счастья… – Иван вдруг замолчал и мотнул головой, словно лошадь, отгоняющая наглого слепня.

– Ладно, это так… на чем там я остановился? А, вспомнил, наша сладкая девочка, правда похожа на помесь сахарной ваты и карамели, премерзкое сочетание, но некоторым подобный типаж нравится. А по мне, из таких сладких девиц впоследствии вылупляются жирные бабы с целлюлитом, химической завивкой и визгливым голосом…

– Ты отвлекаешься.