Философия красоты

Серж готов был примирится с присутствием в поместье Стефании – матушка настояла, ведь в Петербурге, переименованном в Петроград, небезопасно, матушка и старуха Ефросинья, опекунша Стефании, в четыре глаза следили за Сержем. А ему было наплевать. Пусть следят, пусть делают что угодно, лишь бы не мешали.

Его влюбленность списали на "последствия тяжкого ранения", к ней относились примерно так же, как к чахотке, пытались лечить отварами, разговорами и молитвами, не особо надеясь на удачу. Отвары Серж выливал, разговоры терпеливо сносил, молитвы же и вовсе не беспокоили.

Но когда Аду, его Аду, его солнышко, попытались услать прочь из поместья, Серж воспротивился. Был скандал. Ефросинья плевала слюной и злобой, потрясала сухими кулаками, призывая проклятья на голову "неблагодарной твари, добра не помнящей", матушка молчала, но Серж по глазам видел: она с готовностью присоединилась бы к травле. Стефания… Стефания, сославшись на плохое самочувствие, заперлась в комнате. Стефание хотела выйти замуж и стать графиней, потому она благоразумно держалась в стороне от скандала.

Закончилось тем, что Серж увез Аду. Взял и увез, недалеко, в охотничий домик, маленький, но весьма и весьма удобный. Всю дорогу Ада молчала, прижимая к груди баул с вещами, коих набралось совсем немного, а в домике, увидев холодный камин, грубоватую мебель и затянутое пылью окно, расплакалась.

Видеть ее слезы было невыносимо. Серж утешал, он плохо умел утешать женщин, он говорил что-то о будущем, о погоде, о том, что все наладится и здесь недалеко озеро. Он обещал быть с ней всегда и навеки и вообще не возвращаться домой, а потом, когда слова иссякли, поцеловал.

Ее губы пахли корицей.

На поцелуй Ада ответила пощечиной и Серж, не задумываясь, поцеловал еще и руку. Маленькую, почти детскую ладошку, прохладную и чуть изуродованную мозолями. Они пройдут, обязательно пройдут, эти руки больше никогда не оскорбит работа.

– Значит, вот для чего вы меня привезли? – Она больше не плачет, взгляд внимательный, слегка отчужденный, но Серж пробьется через это отчуждение.

– И кем я буду? Любовницей? Игрушкой? А потом что?

– Когда потом?

– Когда наиграетесь. Передадите другому или просто вон вышвырнете?

– Ты не игрушка, ты… ты мое благословение…

– Ах, граф, оставьте ваши комплименты для тех, кто сумеет их оценить, я же – девушка необразованная, совсем неподходящая пара для вашего сиятельства…

– Это мне решать.

– Вам ли, Серж? Порой решения уже приняты, а нам остается лишь выполнять…