Читаем Философия науки полностью

Пережитки старого мировоззрения можно обнаружить, например, у Декарта, исходившего, по сути, из натурфилософской установки - стремления найти умозрительно основополагающие принципы, из которых чисто дедуктивно вывести все знание, и критиковавшего поэтому Галилея за то, что последний не ставил своей целью отыскание первых начал и поэтому, по мнению Декарта, "строил без фундамента". И только с утверждением новой философской методологии окончательно оформился метод классической науки. Нарождающаяся классическая наука опровергает спекулятивно-теологический способ теоретизирования, опирающийся на традиционные философские построения. Важный вклад в выполнение этой задачи вносит Галилей, который, сохраняя некоторые философские положения античности, решительно перестраивает традиционный подход к познанию, сам метод исследования. Так, Галилей стремится разграничить компетенцию веры и научного познания, т.е. хочет отстоять независимость от веры и правомерность самостоятельного исследования природы наукой. Природа сотворена Богом, который создал законы движения природных процессов; эти законы вполне могут быть познаны с помощью человеческого разума, и не дело религии вмешиваться в процесс научного познания. Поэтому тот, кто хочет найти истину, должен искать ее, задавая вопросы природе, а не сличая тексты священного писания.

Поскольку догматизм в университетской науке опирался на авторитет Аристотеля, Галилей начинает с опровержения философских оснований и самой физики Аристотеля. Он отбрасывает применявшийся Аристотелем философский критерий различения и противопоставления двух сфер: земной преходящей и небесной — вечной и совершенной.

Позиция Галилея по этому вопросу четко сформулирована в "Диалоге": "Главная тема вчерашних рассуждений заключалась в исследовании двух мнений и того, какое из них более вероятно и обоснованно: то ли, которое считает субстанцию небесных тел не-возникающей, неуничтожаемой, неизменной, словом, свободной от всякой перемены, за исключением перемены места, а потому признает существование пятой сущности, весьма отличной от наших стихий, образующих земные тела, возникаемые и уничтожаемые и т.д., или другое, которое считает, что Земля наделена тем же самым совершенством, как и другие тела, входящие в состав вселенной, т.е. является подвижным и блуждающим шаром, подобным Луне, Юпитеру, Венере и другим планетам. ...Так, в конце концов, мы пришли к заключению, что это второе мнение вероятнее первого". От идеи равноценности "подлунной" и "надлунной" сфер Галилей приходит к обоснованию мысли о равноценности движений, совершающихся в этих сферах, а затем к принципу относительности движения. Движение "проявляется только в изменении отношений этих движущихся тел к другим", поэтому безразлично, заставить ли двигаться Землю или весь остальной мир, однако разумнее объяснить такой результат умеренным движением Земли, "одного-единственного тела вокруг его собственного центра".

Выбор в пользу системы Коперника позволил Галилею развить учение о первичных и вторичных качествах, восходящее к Демокриту. Источником вторичных качеств являются чувства познающего субъекта, в то время как самой действительности, природе принадлежат так называемые первичные качества: величина, фигура, движение, количество. Поскольку вторичные качества субъективны, не имеют отношения к объектам, целью познания должен быть выход за пределы субъективного, вторичного к самим вещам. Поэтому система Птолемея и физика Аристотеля, опиравшиеся на обыденное наблюдение и не различавшие вторичных и первичных качеств, видимости и закона, менее вероятны, чем система Коперника. Галилей, отрицая наивный созерцательный эмпиризм, утверждает необходимость рационального познания природы. Поскольку телам природы присущи лишь форма, величина, движение и количество, постольку познание этих качеств невозможно осуществить без математики.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука
Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука