Все индивидуальные жизненные курсы: короткая жизнь детей, взрослых, которых смерть уничтожает до того, как они могут произвести потомство, и долгая жизнь таких людей, которые смотрят на детей детей своих детей, должны, как и все жизненные курсы групп людей (индейских племен, например, жителей островов Южного моря), быть безоговорочно включены в установленное движение человечества. Если это невозможно в единичном случае, то определение неверно.
Движение человечества из бытия в небытие теперь охватывает все, все особые движения. Мыслитель, осознавший это, уже не будет с удивлением читать страницы истории, не будет жаловаться. Он не спросит: в чем вина жителей Содом и Гоморра, что они должны были погибнуть? В чем вина 30 000 человек, которых землетрясение в Риобумбе уничтожило за несколько минут? В чем вина 40 000 человек, которые встретили свою смерть в огне при разрушении Сидона? Он также не будет жаловаться на миллионы людей, которых переселение народов, крестовые походы и все войны столкнули в ночь смерти. Все человечество обречено на гибель.
Само движение нашего вида является результатом (если не принимать во внимание другие влияния природы) стремлений всех людей, как я уже говорил в начале «Политики». Она возникает из движений хороших и плохих, мудрых и глупых, восторженных и холодных, смелых и унылых, и поэтому не может нести на себе моральную печать. В своем течении она порождает хороших и плохих, мудрых и глупых, нравственно восторженных и нечестивых, мудрых героев и злодеев, архиученых и святых, и в свою очередь порождает себя из их движения. Однако в конце его остаются только усталые, изможденные, смертельно уставшие и бескрылые.
И тогда на всех опускается безмолвная ночь абсолютной смерти. Как все они в момент перехода будут блаженно трепетать: они искуплены, искуплены навсегда!
Метафизика
1.
Имманентная философия, которая в прошлом черпала только из двух источников: природы в самом широком смысле и самосознания, не вступает в свой последний отдел, метафизику, чтобы иметь возможность «мчаться с разумом», освободившись от всех оков. – В метафизике она просто ставится на высшую имманентную точку зрения. С тех пор он занимал самое высокое место для наблюдения за каждой дисциплиной, с которого мог осмотреть всю размеченную территорию; но если он хотел, чтобы его взгляд бродил за пределами демаркации, более высокие горы лишали его дальнего обзора. Но теперь она стоит на самой высокой вершине: она стоит над всеми дисциплинами, то есть она смотрит на весь мир и подводит итог всему в одной точке зрения.
Поэтому честность исследования не оставит нас даже в метафизике.
Поскольку имманентная философия всегда занимала правильную, но одностороннюю позицию в отдельных доктринах, многие результаты должны были быть односторонними. Соответственно, в метафизике мы должны не только поставить краеугольный камень на пирамиду, но и придать половинчатость результатам и сгладить те, которые выступают под углом. Или более точно: с высшей имманентной точки зрения мы должны вновь взглянуть на всю имманентную сферу, от ее возникновения до настоящего, и холодно оценить ее будущее.
2.
В аналитике, прослеживая ряд развития вещей (посредством времени) a parte ante, мы уже нашли простое до-мировое единство, перед которым наша познавательная способность была полностью парализована. Мы определили его, в соответствии с индивидуальными когнитивными способностями, негативно, как неактивное: нерастяжимое, неделимое, неразрывный, неподвижный, вечный. Затем мы снова поставили себя в физике перед этим единством, надеясь увидеть его в зеркале найденных тем временем принципов, воли и духа, но и здесь наши усилия оказались совершенно безуспешными: в нашем зеркале ничего не проявилось. Поэтому нам пришлось снова дать ему отрицательное определение: как простое единство покоя и свободы, которое не является ни волей, ни духом, ни взаимосвязью воли и духа.
С другой стороны, мы добились трех чрезвычайно важных положительных результатов. Мы признали, что это простое единство, Бог, разделившись на мир, полностью исчез и погиб; кроме того, что мир, возникший из Бога, именно в силу своего происхождения из простого единства, стоит в тщательно динамической связи, а в связи с этим, что движение, непрерывно производящее себя из деятельности всех отдельных существ, есть судьба; наконец, что предмировое единство существовало.