Философия современной мусульманской реформации

Однако дело обстоит несколько иначе в том, что касается его отношения к арабской проблеме и к перспективам феномена арабского национализма. Здесь мы обнаруживаем относительно высокий уровень реализма и рационализма. Рида не поднимается до реального углубления политических аспектов идеи исламской реформации. Единственным заметным его достижением является частичное и болезненное преодоление теологического подхода в направлении идеи политического освобождения в опоре на растущий национализм. Путь национальной идеи был извилист, однако постепенно на нём накапливались компоненты реализма и гуманистические подходы. Это просматривается, в частности, на примере крупных проблем, стоявших тогда перед арабской политической и теоретической мыслью – таких, как проблемы конституции, децентрализации, турецко-арабских отношений, арабского национализма, вопрос о независимом арабском государстве.

В том, что касается перечисленных вопросов, позиции Рашида Риды претерпели заметную эволюцию. Вначале он говорит об «османской нации», рассуждая о появлении основного закона и Национального совета. При этом он «вдыхает ветер политической жизни и свободы», «чувствует жизнь и достоинство, ощущает, что все люди – одна нация, которая отдыхает от груза шпионства, оттрясает прах унижения, возвращает утраченную справедливость, свободолюбивые люди возвращаются из тюрем, из пустыни, с уединённых островов, появилась возможность ввозить книги по науке и культуре, свободно писать»[390]. В принятии первой османской конституции он усматривает одно из величайших достижений. Важнейшая характеристика оманского основного закона, отличающая его от прочих, видится Рашиду Риде в том, что «конституция получена без кровопролития, что делает нашу историю чище, чем история наших соседей». Такая иллюзия отражает одновременно и слабое критическое осмысление политической истории государств, и чрезмерную эйфорию в связи с иллюзорным «подарком» османских властей, который вскоре оказался не более чем скоропреходящей пеной. Такое впечатление не меняется оттого, что сам Рида указывает на трудности, с которыми столкнётся исполнение конституции, или на то, что он называет «крупными преградами», стоящими на пути её претворения в жизнь. Среди них он упоминает многочисленность народов, объединенных понятием «османская нация», а также «литературный и политический вопросы». Свои опасения он облекает в художественную форму, замечая: “Кто срывает розу свободы, должен быть готов к тому, что будет уколот её шипами». Под «шипами» он, прежде всего, подразумевает экономическую сторону вопроса и внешние долги.

В дальнейшем Рашид Рида осознал поверхностность подобных представлений и взглядов. Это происходило по мере нарастания национальной идеи, всех имевших тогда место перипетий аработурецких взаимоотношений, которые представляли собой смягчённую форму межнационального противостояния. Его обновленные подходы формировались в ходе ожесточённой и кровопролитной борьбы, которой сопровождалось возвышение организации «Иттихад ве теракки» («Единение и прогресс»). Взгляды Риды эволюционировали в сторону оппозиции турецкой политике и туркам исходя из национальных политических позиций, а отнюдь не этнических или религиозных. Он замечает, что турецкая национальная мысль после принятия конституции 1908 года развивается в направлении, не благоприятствующем арабам, арабскому освобождению и арабскому национализму. Таким был удивительный парадокс «демократического», «конституционного» переустройства османской державы.