Мы обычно считаем, что в восприятии впечатлений способность сознавать сугубо пассивно выполняет рецептивную роль. На эмпирическом уровне она действительно в какой-то мере действует как приемник. Но даже в обычной творческой активности людей мы можем заметить, что этим ее функция не ограничивается. Так, произведение искусства сначала создается в творческом воображении, затем проецируется в объективную форму и, наконец, вновь воспринимается как какое-то впечатление. Полученное впечатление в свою очередь может вызвать новую творческую активность и привести к повторению того же процесса. Однако в этом ряду функция полученного впечатления – быть катализатором, приводящим в действие способность творческого проецирования. Пассивно впечатление от объекта, а не способность сознавать. Ясность в отношении этого момента имеет самое что ни на есть важнейшее значение, так как именно здесь начинается унизительная связь с объектами. Если индивидуум считает, что способность сознавать находится в пассивном отношении к впечатлениям от объектов, то это и есть рабство. Тогда мир объектов становится не площадкой для игр свободной творческой активности, а огромной тюрьмой. Как тюрьма, эта Вселенная объектов видится злом, страшным врагом человека, но как игровая площадка свободной творческой активности, она является неоценимым фактором постепенного пробуждения самосознания.
Способность сознания проецировать является априорной, то есть она предшествует опыту. Верно, что опыт, в свою очередь, влияет на эту способность, но он действует скорее как стимулирующий фактор, а не как основной. Весь внешний причинно-следственный ряд состоит лишь из таких стимулирующих факторов. Хотя этот стимулирующий фактор и можно рассматривать как своего рода побудительную причину последующей творческой проекции, но это не есть материальная причина. Первопричина, от которой проистекают следствия, но которая сама не является следствием предшествующих причин, – исключительно творческая фаза способности проецировать. Здесь энергия втекает в мир объектов. Представление о том, что можно уравнять между собой какие-то два состояния мира объектов, является недоразумением, поскольку между любыми двумя такими состояниями не исключено реальное увеличение или уменьшение содержания. Следствием творческого проецирования является возрастание содержания.
Проецируемые объекты становятся объектами воспринимаемыми, а последние представляются некой ограничивающей средой. Это ограничение есть постоянное раздражение и, таким образом, – основа вездесущего страдания, которое пронизывает миры объективного опыта. Конечной задачей этого раздражения является пробуждение скрытой способности Сознания сознавать себя. Это невозможно без кажущихся ограничений, налагаемых на свободную игру сознания. Осознание сознания объектов в конце концов приводит к осознанию субъективного принципа. Таким образом, мы обретаем субстрат, в котором покоятся все объекты. Привнося в этот субстрат качество объективности, мы создаем понятие «эго», существование которого такое же атомарное, как и у объектов, – за исключением того, что, в отличие от непрестанной изменчивости всех подлинных объектов, мы наделяем эго свойством неизменности. Таким образом, эго является как бы сочетанием атомарной природы объектов с относительным бессмертием постоянства чистой субъективности. Но это атомарное эго – ложная конструкция, а не подлинная субъективность. Фактически, оно всего лишь еще один объект в мире объектов, но это исключительно одиозный объект, которым в основном и связано сознание.
Истинное Постижение чистого Субъекта есть нечто совершенно иное. Нужно так постичь «Я», чтобы оно не стало новым тонким объектом. Это то, что лежит в основе всех понятий, но само никак не является понятием.
Этот афоризм вновь подтверждает неизменность Безобъектного Сознания. Суть в том, что никакая степень развития сознания (в плане содержания или постижения субъективного принципа) никак не влияет на сам чистый принцип Сознания.