Начиная с нового времени, мы наблюдаем интерес к тому, как человек выстраивает свою жизнь. Для этого были веские основания: в эпоху Возрождения складывается убеждение, что человек – творец, что он может создать даже самого себя. В конце концов, через пару веков демиургическое мироощущение вылилось в осознание себя личностью, одно из первых определений которой, как мы помним, принадлежит И. Канту.
На проектную установку в отношении человека вышел еще Г. Фихте.
«Кто же я, собственно, такой, – спрашивает Фихте, – т. е. что за индивид? И каково основание того, что я «вот этот»? Я отвечаю: с момента, когда я обрел сознание, я есмь тот, кем я делаю себя по свободе, и есмь именно потому, что я себя таким делаю»[322]
.Но значительно раньше св. Августин, как мы помним, пытаясь себя переделать из «ветхого» человека в нового христианина, с отчаянием восклицал: замышляю одно, а делаю другое. То есть замышлять-то мы можем, но реализовать свои замыслы – только в тех случаях, когда наша природа им не сопротивляется. Л.С. Выготский, вероятно, с этим бы не согласился. Он, как известно, утверждал, что практической целью психологической практики («психотехники») является «подчинение и овладение психикой». Его концепция психотехники показывает, что помимо проблемы –
Идея психотехники в настоящее время является весьма популярной, особенно среди людей, занятых самосовершенствованием, поисками истины, спасения или экспериментаторством в отношении самих себя. Этимология этого слова указывает, с одной стороны, на момент техники, инженерного подхода к себе самому, с другой – на "психэ", душу, именно на нее направлена данная техника. Традиционно подобное отношение, действительно, ближе всего к идее самосовершенствования, но сегодня оно нагружено и другими смыслами – сознательное регулирование и изменение своих психических, эмоциональных состояний (наиболее известный пример – практика аутотренинга) и кардинальное изменение самого себя, которое, например, практикуется в эзотерических школах.
Если оставаться на почве рационального мышления, возникает вопрос, возможна ли, в принципе, психотехника? В основе психотехнического подхода лежит идея, что человек без посторонней помощи, без давления внешних обстоятельств может воздействовать сам на себя и кардинально изменяться. Но можно ли измениться самому, справиться с самим собой, если речь, идет о реальных, сильных, жизненных проблемах и желаниях? Сегодня нередко иронизируют по поводу форм самовнушения: "я спокоен, я уверен" и т. д.; по сути, все эти формулы разлетаются, как дым, как только человек сталкивается с реальными проблемами. Выясняется, что человек абсолютно ничего не может себе внушить, не может ввести себя произвольно в нужное ему состояние. Есть более мощная сила – его натура, которая влечет человека по проторенному пути.
В теоретическом отношении не очень понятно, как возможно кардинальное изменение, ведь для изменения нужно найти своего рода точку опоры вне человека. Но что значит найти точку опоры вне человека, если психотехника – это воздействие человека на самого себя? Где найти эту точку, ту опору, опираясь на которую человек сам себя будешь переделывать? Эта опора она что – вне человека? Разве она не подчиняется законам психики?
Не внушает ли себе человек, что он спокоен, уравновешен, добр, может себя изменить и т. д., хотя реально он этого сделать не в состоянии, однако может притвориться, что он это делает. Не является ли психотехника некоей игрой в идеал, то есть игрой психики? Может быть, на самом деле все это превращенная форма поведения европейского человека в связи с тем, что он верит в возможность самоизменения. Одновременно, можно согласиться, что эта игра имеет определенную адаптивную, сохранительную функцию, скажем, символическое изживание нереализованных идеалов личности.