Философия в университете. Взгляд из Москвы и Шанхая

Действительно, стандартная методика экстраполяции позволяет увидеть в чжэн мин в лучшем случае свидетельство соблюдения древнекитайскими мудрецами закона тождества. Известен канонический ответ Конфуция на вопрос правителя царства Ци об управлении государством: «Государь должен быть государем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном»[62]. Трактовка этого ответа как частного случая закона тождества не просто тривиальна, но глубоко ошибочна. Выправление имен имеет отношение к правильности, но не в статическом смысле корректности, а в динамическом смысле коррекции. Подчеркивая конструктивный и конститутивный характер чжэн мин, Андрей Крушинский отмечает, что «в учении о “выправлении имен” имеется в виду вовсе не тривиальное соответствие обозначающего знака обозначаемому им объекту или положению вещей в духе теории отражения, а нечто совершенно противоположное – требование приведения к исполнению и осуществлению того предписания, которое зачастую закодировано самим графическим устройством терма и направлено на реализацию смысла, подразумеваемого этим термом. Вектор направлен не от сущности, обозначаемой термом, к его значению, а ровно наоборот – от его значения к возникающей благодаря этому значению сущности. Цель таким образом понимаемого „именования“ не в пассивной регистрации уже каким-то образом существующего (до и независимо от всякого именования) бытия, а в создании бытия»[63].

Включение конститутивных правил в границы logica docens предполагает переход от субстанциональной к динамической модели формальности, восходящей к схоластической концепции логики как формального искусства. Динамическая формальность характеризует способ следования конститутивному правилу[64]. Признание конститутивной формальности логики является ведущей идеей проекта философской грамматики Людвига Витгенштейна, исходившего из грамматической трактовки конститутивных правил. «Грамматические конвенции, – подчеркивает он в “Философских заметках”, – не могут быть обоснованы описанием того, что репрезентировано. Любое такое описание уже предполагает грамматические правила»[65]. Если в субстанциальной модели формальный объект задается как структура, то конститутивную формальность можно определить, пользуясь собственным выражением Л. Витгенштейна, как возможность структуры.

Чжэн мин заключает в себе грамматику социальности, специфицируя условия возможности социальных взаимодействий путем демаркации правильного и неправильного поведения, подобно тому, как правила шахматной игры делают возможной шахматную игру среди множества других игр. Иначе говоря, выправление имен конституирует институт правильного поведения. «Институт, – по определению Джона Серля, – представляет собой систему конститутивных правил вида: “X считается Y в контексте C”»[66]. Витгенштейновская возможность структуры предстает, таким образом, как возможность правильного поведения в заданной ситуации. Сопоставим каждому имени (мин, míng; 名) n структуру ⟨s; r₁; r₂⟩, где s – ситуация, а r₁ и r₂ – действия, одно из которых является ответной реакцией на другое[67]. Имена, понятые как структуры, а не как конвенционально закрепленные за произвольными объектами вербальные ярлыки, представляют собой институциональные факты, образующие материю, строительные блоки социальной реальности. Будучи собранием конститутивных правил, легитимирующих определенную корреляцию между возможными типами поведения в различных ситуациях, чжэн мин придает форму социальной материи. Регулятивная функция чжэн мин реализуется путем исключения из имени неподобающего этому имени поведения[68]. Например, если министр в определенной ситуации s вступил в конфронтацию со своим ваном (Царем) и на его действие r₁ (скажем, отставку) ответил действием r₂ (убийством), это интерпретируется как ситуационно неправильное употребление имени Ван (I; wáng), иначе говоря: (r₁;r₂) wáng_s. Как замечает, например, Мэн-цзы, он никогда не слышал о ване, убитом своим подданным, но слышал о некоем погибшем Чжоу-сине[69].