Философия возможных миров

Открытия, производимые ключиками, еще не наука. Хотя они вполне могут быть рекрутированы в науку, пусть и привходящим образом, как сказал бы Аристотель. Но они не ниже науки, поскольку совершаются там, где регулярности отсутствуют. Мультиверсум разбегающихся миров предшествует природе, нашему привычному фюзису, занимающему срединное положение в совокупности происходящего. А случаи второго порядка даны после природы и как бы в стороне от нее, в иных измерениях, не захваченных и не оккупированных регулярностью. Наука может подойти к ним статистически, то есть с уровнем разрешения, который совершенно не пригоден для сферы поступков и для экзистенции вообще. Вот предварительная схема взаимного расположения этих регионов сущего и происходящего.

В природе поглощается и отсекается все нерегулярное, отсюда и шлейф вероятностного распределения. В человеческом мире сингулярное может сработать и тем самым авторизовать или отредактировать Универсум. Если в природе главная производительная сила – это тавтология, маниакальное повторение, то в сфере свободы и судьбы – это совпадение эвентограмм, золотой ключик.

* * *

Идея трех ключиков легко может быть модифицирована в ту или иную сторону, и каждая из версий способна оказаться интересной сама по себе. Но прежде чем рассмотреть некоторые напрашивающиеся модификации, хочется предложить еще одну заманчивую трактовку. Она связана с устойчивым стереотипом народного христианства, в соответствии с которым апостол Петр является хранителем ключей от рая.

Не те ли это ключи? Быть может, краткосрочный прижизненный рай тоже обеспечивает свой ключник (не Петр ли?), выдавая персональную связку при рождении или когда в нужное время и в нужном месте к ключу потянется рука? Мы носим с собой ключи от рая, от единственно достоверного, доступного проверке рая, не догадываясь об этом. Или догадываясь, но забывая из-за рутины, из-за крайней занятости о празднике, который всегда с тобой… А может, в связке у Петра только последний из персональных ключей и он будет выдан, только если душа воспользовалась в свое время остальными, прижизненными? Не должен ли сам рай открываться именно ключиком, персональным кодом доступа, а не посредством коллективного зачисления всех избранных? Кстати, если в посюстороннем мире имманентная причинность, включая последовательность воли, отделена от взрывного совпадения эвентограмм, нет ли чего-нибудь подобного и в восхищении Царства Небесного? Что, если спасение души – это одно и достигается оно через праведность, а блаженство (ну хоть бы и райское) есть нечто иное, обретаемое через дар и избранничество? Совпадение, конечно, возможно, но отнюдь не предрешено. Не исключено даже, что тот или иной персональный оазис блаженства относится к топологии ада. Во всяком случае, спасенная душа и райские кущи это даже не две стороны одной медали.

Чистая спекулятивность подобных сопоставлений отличается и от метафизических спекуляций, и от научной убедительности. Но ведь сфера компетенции теории трех ключиков в свою очередь недоступна научным притязаниям и философским обобщениям, претендующим на универсальность. Идея трех ключиков независимо от того, что открывают сами ключики, способна открывать потаенную сверхценную идею другой, встречной души. Обладатель такой идеи, разумеется, верит в нее, убежден в ее истинности, но верит иной верой и убежден иным убеждением, нежели те, кто следует процедуре научной верификации. Та к математик Лобачев является безусловным сторонником научной аргументации и сразу же отличит математически корректное утверждение от некорректного. Скажем больше: вкус научности знаком ему на уровне гурмана – однако сокровенная идея совпадения эвентограмм от этого нисколько не страдает.

В более общем виде можно сказать, что мрак суеверий, несомненно, рассеивается под воздействием взглядов Просвещения, но на связку ключиков лучи Просвещения не могут воздействовать в принципе в силу взаимной трансцендентности их территорий.

Опыт доверительного изложения теории трех ключиков интересен и сам по себе – в результате нередко открывается встречная шкатулочка сокровенного внутреннего и излагается собственная теория на сей счет.

Вот, скажем, Михаил Багмут, в отличие от математика Лобачева, носитель гуманитарной образованности и университетский преподаватель. А также ценитель хорового пения, знаток иконописи и многого другого. Выслушав идею о персональных ключиках как проводниках высшей формы причинения, Михаил сказал:

– Я вот что иногда думаю. Почему нет ясных указаний насчет предназначения человека? Одни намеки, как будто неведение поддерживается специально. Будто скрывается тут какая-то страшная тайна, и если узнает ее человек, то станет негодным для своего предназначения… Негодным с точки зрения того, кто его предназначил, кому принадлежит душа.

– То есть намеки и знамения рисуют одно, а на самом деле значимо совсем другое, – поддержал я Михаила, почувствовав ауру идеи фикс.