Философия зла и философия преступности

Власть должна всегда, днем и ночью, чувствовать ответственность за свою деятельность, как за действия, так и за бездействие. В какой-то степени власть должна испытывать страх перед причинением вреда людям, над которыми она властвует. Такой страх — хорошее лекарство для власти.

Власть возникла задолго до государства и права, но в государстве и праве она играет одну из важнейших ролей. От того, насколько доброй или злой является власть, зависит ее готовность бороться с преступностью, т. е. со злом, или поддерживать преступность, т. е. зло, и самой стать преступной.

Представление о политическом преступлении как о преступлении, направленном против государственной власти, сложилось, по наблюдению Н. А. Зелинской, в XIX в. «Однако, — замечает автор, — уже тогда началось формирование более широкого представления о преступлении в его философском и политическом ракурсе — преступлении, исходящем от государственной власти. <…> Притом, что оппозиционные политические преступления и преступления власти находятся на разных полюсах политической преступности, граница между ними бывает трудно различима»[529].

В современной России в рамках общей криминологии формируется целая отрасль — политическая криминология, которая призвана исследовать закономерности взаимосвязи преступности и политики; при этом в политике предложено рассматривать как правоохранительную, так и преступную ее стороны. В предмет политической криминологии исследователи включают: преступную политику, складывающуюся из воспроизводства преступлений как самого государства (точнее, преступлений, совершаемых от имени государства и олицетворяющих его преступную политику), так и против государства, против его конституционного строя; влияние тоталитарной политики на общеуголовную преступность; преступления против конституционного осуществления политики, которые могут посягать на сами основы конституционного строя, а могут представлять собой встречающиеся в политической сфере терроризм и коррупцию; криминологическую политику; политические спекуляции проблемой преступности[530].

На существование особого вида преступности — преступлений власти обратил внимание еще Фома Аквинский, утверждавший, что воздействовать на эту преступность на основе законов, главным гарантом которых являются власть имущие, затруднительно. Остаются лишь крайние меры: если монарх, носитель всей полноты власти, нарушает свои священные обязанности перед Богом и народом, то его можно устранить насильственно. У людей нет другого выбора — ведь монарх стоит над законами и им не подчиняется[531].

В российской криминологии широко распространена выдвинутая В. С. Устиновым концепция тоталитарной преступности. Под тоталитарной преступностью автор предложил понимать преступную деятельность государства по отношению к населению, которая признается таковой в соответствии с нормами международного права[532]. В свою очередь, П. А. Кабанов определил тоталитарную преступность как «совокупность организованных уголовно-наказуемых деяний, совершенных высшими должностными лицами государства, направленных на ущемление прав и свобод граждан, социальных, религиозных, этнических, национальных групп, политических партий с использованием насилия или угрозы его применения с помощью государственных институтов власти, в том числе и права, материальных, финансовых и иных ресурсов государства и его органов в целях сохранения, упрочения личной или групповой власти в государстве или группе государств, а также ее распределения в государственных или межгосударственных органах вопреки интересам общества»[533]. По мнению П. А. Кабанова, можно выделить следующие криминологически значимые признаки этого социально-политического явления: субъекты преступной деятельности — высшие должностные лица органов государственной власти и управления; жертва преступной деятельности — народ (население данного государства); применение физического или психического насилия преступниками в отношении жертвы; безнаказанность насильственных деяний органов государственной власти и управления и их должностных лиц с позиции национального законодательства и их порицание с позиции норм международного права[534].

Помимо тоталитарной преступности, криминологи выделяют международную политическую преступность, под которой предлагают понимать «организованную политическую преступную деятельность высших должностных лиц государства или группы государств, лидеров общественных или религиозных организаций, направленную на умышленное совершение преступления против мира и безопасности человечества, для достижения политических целей, с использованием государственных или общественных структур, их материальных, финансовых и иных средств и ресурсов»[535]. Между тем в криминологической литературе обращалось внимание на отдельные недостатки такого подхода, ограничивающего определение международной политической преступности «преступностью власти» и не относящего к ней такой трагический феномен современности, как международный терроризм[536].