Философия зла и философия преступности

Как отметил С. Б. Поляков, характерным признаком «заказных» уголовных дел выступают имущественные требования органов уголовного преследования к подозреваемому (обвиняемому) по заявлениям лиц, которые не имеют законных оснований для предъявления таких требований в порядке гражданского судопроизводства. Именно дела, связанные с имущественными спорами, составляют, по данным исследователя, большую часть уголовных дел, незаконно возбуждаемых с целью наживы и устранения неугодных лиц. Отсутствие оснований для иска в независимый суд компенсируется знакомствами и подкупом следователей и прокуроров, выбивающих искомое мерами уголовно-процессуального принуждения. При этом спрос на такие средства извлечения имущественных выгод упал на благодатную почву ввиду низкой оплаты службы и социальной незащищенности сотрудников правоохранительных органов. И хотя в последние годы их материальное положение улучшается, «от обнаруженного ими “в голодные годы” бизнеса уже глупо отказываться при существующих условиях российской правовой системы, позволяющих со всеми удобствами практически без риска для себя использовать приватизированные инструменты уголовного преследования для наживы своей и своих близких»[962].

Анализируя благоприятные условия для возбуждения «заказных» уголовных дел, С. Б. Поляков не без основания отмечает, в частности, наличие «лазейки между уголовным и гражданским процессуальным законодательством, позволяющей следователям, имеющим слабое представление о соотношении гражданского и уголовного права, возбуждать заказные дела». При невысоком уровне правосознания следователей, прокуроров, судей «любой обратившийся за защитой имущественного права в уголовном судопроизводстве является потерпевшим собственником в силу факта обращения, а не в силу юридических фактов, порождающих право собственности, а лицо, на которого указал такой потерпевший, — должником без установления юридических фактов, порождающих обязательства. Тем более обязательства считаются следователем установленными без “излишеств” гражданского судопроизводства, когда он заинтересован в исходе дела (принял “заказ” к исполнению). <…> Поэтому с легкостью возбуждаются уголовные дела по заявлениям миноритарного акционера о нарушении имущественных прав акционерного общества решениями органов управления акционерного общества, только и уполномоченных в силу ст. 53 ГК РФ говорить об интересах общества; по заявлениям лица о мошенническом невозврате займа, не подтверждаемого письменными доказательствами, но зато доказываемого “показаниями очевидцев”, что прямо противоречит запрету ГК РФ ссылаться на них в подтверждение передачи денег (ст. 161, п. 1 ст. 162, ст. 808 УК РФ) и т. п.»[963].

Называет автор и некоторые другие условия, которые способствуют возбуждению «заказных» уголовных дел и в совокупности образуют ту благоприятную среду для коррупции, в которой задыхается российский бизнес. При этом, резюмирует С. Б. Поляков, мера пресечения в виде заключения под стражу — это «самый сильный инструмент в имущественном споре, какого не может быть в гражданском судопроизводстве. Именно ради него или хотя бы угрозы его применения затевается заказное уголовное дело». И хотя ст. 97 и 108 УПК РФ оцениваются исследователем как вполне удовлетворительные, содержащие немало ограничений для произвольного применения мер пресечения — тем более такой строгой меры, как заключение под стражу, — все же «эти ограничения для следователей и суда выхолащиваются судебной практикой»[964].