Философия зла и философия преступности

Упомянув «признательные показания», нельзя не вспомнить еще один важный процессуальный институт, нуждающийся в дальнейшем реформировании: институт так называемого досудебного соглашения о сотрудничестве. Ранее мы уже не раз выступали с критикой положений этого института[951], сейчас кратко напомним ее суть. Очевидно, что названный институт появился затем, чтобы заинтересовать обвиняемого в более активном способствовании раскрытию преступления и изобличении своих соучастников. То, что чистосердечно раскаявшийся обвиняемый, помогающий расследованию, приговаривается к меньшему наказанию, чем его нераскаявшийся соучастник, — это, конечно, правильно. Но есть у действующего института и серьезные изъяны. Начнем с самого термина «сотрудничество», который применительно к отношениям обвиняемого и следователя, на наш взгляд, неверен, неуместен. Обвиняемый не «сотрудничает», он не «сотрудник», не «подчиненный» следователя или прокурора. Кроме того, сегодня уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение с прокурором, выделяется в самостоятельное производство и направляется в суд отдельно от «основного» дела, где рассматривается в особом порядке, без исследования и оценки всех доказательств вины обвиняемого. Эта модель вызвала заслуженную критику[952] ученых и правоприменителей, обративших внимание на искусственный характер такого разделения, повышенный риск судебной ошибки, сложность в разрешении гражданского иска, а также наблюдающих профессиональную деформацию следователей, которые стремятся любой ценой добиться заключения с лицом соглашения, чтобы снизить риски оправдания, и т. д. Для следователя это влечет также дополнительные трудозатраты, связанные как собственно с выделением уголовного дела, так и с необходимостью дублировать следственные действия в разных уголовных делах («основном» и выделенном), например допрашивать соучастников в качестве свидетелей по выделенному делу, а самого «сотрудничающего» обвиняемого — по «основному». Поэтому положения гл. 40.1 УПК РФ требуют доработки, чтобы следователь мог направлять в суд одно уголовное дело в отношении всех обвиняемых, в том числе заключивших соглашение, а судья, проверив в ходе судебного разбирательства выполнение его условий, мог бы назначить лицу наказание с учетом положений ч. 2 и 4 ст. 62 УК РФ.

Целый блок актуальных проблем связан с представлением в уголовный процесс результатов оперативно-разыскной деятельности и их последующим использованием. Очевидно, что если сведения, полученные в ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий, при строгом соблюдении принципа законности, относимы, служат установлению значимых для дела обстоятельств, то они могут и должны быть допущены к процессу доказывания. Однако конкретные вопросы представления результатов ОРД в уголовный процесс и их последующего использования регламентированы сегодня недостаточно четко, что создает объективные сложности для правоприменителей. На необходимость совершенствования законодательства в этой области обоснованно указывалось в специальной литературе[953].

Наконец, восьмое обозначенное нами актуальное направление современной уголовно-процессуальной политики Российской Федерации — использование в уголовном процессе общечеловеческих ценностей, достижений всей мировой цивилизации. Разумеется, данное направление тесно связано со многими из названных выше, например с гуманизацией уголовного процесса, поиском оптимального баланса между интересами борьбы с преступностью и сохранением неприкосновенности частной жизни граждан.

Принцип приоритета общечеловеческих ценностей (справедливости, равенства и свободы) — аксиологический императив, необходимость следования которому сегодня признает все мировое сообщество. Согласно международным актам, справедливость, а также законность, демократия, защита прав и свобод человека и гражданина принадлежат к основам конструкции правового государства[954]. Справедливость является фундаментом прогрессивного развития России, гарантией и показателем правовой защищенности личности и базируется на прочной международно-правовой основе. Однако, как пишет Л. С. Мирза, «если говорить о реальном, а не о должном, то следует констатировать дефицит справедливости в стране, который нередко выражается в несоответствии российского законодательства международным стандартам, росте недоверия населения к правоохранительным органам и судам, обусловленный прежде всего отсутствием веры в возможность данных структур восстановить справедливость, защитить права и свободы человека. <…> Граждане вынуждены годами обивать судебные пороги в поисках пресловутой справедливости»[955].