Философия зла и философия преступности

Сказанное подводит к еще одному важному вопросу: нужно ли будущий следственный орган, помимо функций по расследованию преступлений, наделить еще и полномочиями осуществлять оперативно-разыскную деятельность? Некоторые специалисты уже высказались за создание в Следственном комитете оперативного органа, подчиняющегося следствию. Мы, разумеется, не можем согласиться с подобным предложением. Ведь сейчас в МВД и ФСБ следователь организационно включен в структуру, начальником которой является не следователь, а по существу сыщик. Правильной же будет такая организация работы, при которой сыщик станет заниматься оперативно-разыскной деятельностью по поручению следователя. Оперативные аппараты, действующие по поручению следователя, должны остаться в составе других структур. Это обезопасит Россию от появления в XXI в. аналога печально знаменитого НКВД, где следователь и сыщик были слиты в одном лице. Единый следственный орган не станет подобным «монстром» именно потому, что там не будет оперативных служб.

Еще один существенный вопрос: какой орган в случае создания единого следственного комитета будет уполномочен расследовать уголовные дела о преступлениях, совершенных самими следователями этого органа? Выше мы уже приводили мнение П. В. Крашенинникова, с точки зрения которого такие уголовные дела должны будут расследовать сотрудники Генеральной прокуратуры РФ. Однако насколько такой подход оправдан — большой вопрос. Полагаем, что преступления следователей Следственного комитета РФ не менее эффективно могут расследовать сами следователи этого Комитета (что они и доказывают с момента своего появления) — аналогично тому, как преступления судей рассматривают судьи в суде, а обвинения по делам прокуроров поддерживают прокуроры. Тем более что будет сохранен и даже усилен прокурорский надзор, общественный, парламентский и судебный контроль.

Если говорить о конкретном круге процессуальных полномочий, которые надлежит закрепить за следователем, то здесь нужно исходить из содержания выполняемой следователем уголовно-процессуальной функции. Напомним, что по действующему закону (п. 47 ст. 5 УПК РФ) следователь отнесен к стороне обвинения. Однако, на наш взгляд, сводить направления деятельности следователя исключительно к функции обвинения неверно: такая конструкция расследования оправдывает и поощряет обвинительный уклон в деятельности следователя. Последний, по наблюдению С. А. Шейфера, не может не испытывать внутренней раздвоенности, сознавая себя, с одной стороны, субъектом уголовного преследования, обязанным собирать уличающие обвиняемого (подозреваемого) доказательства, а с другой — исследователем, вынужденным опровергать самого себя, устанавливая обстоятельства, несовместимые с обвинением[1152]. Не случайно многие отечественные ученые полагали, что следователь играет в уголовном процессе нашей страны особенную роль, осуществляя функцию расследования дела[1153].

С нашей точки зрения, рассматриваемый вопрос о функции следователя имеет не только ярко выраженный аксиологический подтекст, но и вполне конкретную практическую составляющую. Согласно ч. 2 ст. 15 УПК РФ, функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Отсюда при буквальном толковании напрашивается вывод о том, что следователь свободен от сбора оправдательных и смягчающих ответственность обвиняемого доказательств; он также не может, не выйдя за рамки функции обвинения, прекратить уголовное дело в связи с деятельным раскаянием обвиняемого или его примирением с потерпевшим (ведь это, по сути, разрешение дела!). В результате Конституционный Суд РФ был вынужден указать на наличие у следователя обязанности использовать в процессе уголовного преследования весь комплекс предусмотренных законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, исходить в своей профессиональной деятельности из презумпции невиновности, обеспечивать подозреваемому и обвиняемому право на защиту, принимать решения в соответствии с требованиями законности, обоснованности и мотивированности, в силу которых обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения (Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 7, 15, 107, 234 и 450 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы»). Но одно дело — толкование нормы, и совсем другое — прямое указание закона. Рискнем предположить, что не все следователи знакомы с упомянутым решением Конституционного Суда РФ, но все они знают, что представляют сторону обвинения. Психологически это не может не способствовать формированию у следователей обвинительного уклона при производстве предварительного следствия[1154].