Финиас Финн, Ирландский член парламента

«ВАЙОЛЕТЪ ЭФФИНГАМЪ.

«Лофлинтеръ, пятница.»

— Что это она говоритъ девять лѣтъ? сказала разсерженная лэди Бальдокъ.

— Она шутитъ, сказала кроткая Августа.

— Я думаю, она будетъ шутить на моихъ похоронахъ, сказала лэди Бальдокъ.

Глава LIII. Какъ Фиhiасъ перенесъ ударъ

Когда Финіасъ получилъ письмо лэди Лоры Кеннеди, онъ сидѣлъ въ своей великолѣпной квартирѣ въ колоніальномъ департаментѣ. Она была великолѣпна въ сравненіи съ той квартирой, которую онъ такъ долго занималъ въ домѣ Бёнса. Комната была большая, квадратная и имѣла три окна на Сент-Джемскій паркъ. Въ пей стояли два очень покойныхъ кресла и диванъ. Столъ, за которымъ онъ сидѣлъ, былъ изъ краснаго дерева и заставленъ всѣми возможными удобными вещицами для письма. Онъ стоялъ около окна, такъ что Финіасъ могъ сидѣть и смотрѣть въ паркъ. Былъ также большой круглый столъ, покрытый книгами и газетами. Стѣны комнаты сіяли ландкратами всѣхъ колоній. Была еще маленькая комнатка, въ которой онъ могъ чесать волосы и мыть руки, а въ смежной комнатѣ сидѣлъ — или долженъ былъ сидѣть, потому что онъ часто находился въ отсутствіи къ досадѣ Финіаса — его секретарь, племянникъ графа. Все это было очень великолѣпно. Часто онъ осматривался кругомъ, думая о своей старой спальной въ Киллало, о своей коморкѣ въ университетѣ, о скромной квартирѣ у Бёнса; онъ говорилъ себѣ, что все это очень великолѣпно. Онъ удивлялся, какъ такое великолѣпіе досталось ему.

Письмо изъ Шотландіи было принесено къ нему въ то время, когда онъ сидѣлъ за письменнымъ столомъ, съ кучею бумагъ передъ собой, въ которыхъ разсуждалось о желѣзной дорогѣ отъ Галифакса къ подножію Скалистыхъ горъ. Ему поручено было разсмотрѣть это дѣло, а потомъ разсудить съ своимъ начальникомъ, лордомъ Кэнтрипомъ, выгодно ли правительству дать компаніи взаймы пять милліоновъ на эту желѣзную дорогу. Дѣло это было важно и нравилось ему.

Когда ему принесли письмо лэди Лоры, онъ прочелъ его, отложилъ и воротился къ своимъ ландкартамъ, но писалъ машинально послѣ того, какъ получилъ это извѣстіе. Лошадь проскачетъ нѣсколько шаговъ послѣ того, какъ будетъ разбита ея спина — такъ было и съ Финіасомъ Финномъ. Спина его была разбита, но все-таки онъ проскакалъ шага два. Но въ головѣ его вертѣлись слова:

«Я сочла за лучшее немедленно увѣдомить васъ.»

Стало быть, все кончено, игра розыграна и всѣ его побѣды ничего для него не значили. Онъ просидѣлъ съ часъ въ своей великолѣпной комнатѣ, думая объ этомъ. Теперь онъ вовсе не заботился о колоніяхъ. Онъ разстался бы со всѣми колоніями, принадлежащими Великобританіи, чтобы получить руку Вайолетъ Эффингамъ. Теперь — въ эту минуту — онъ говорилъ себѣ съ ругательствами, что онъ никого не любилъ такъ, какъ Вайолетъ Эффингамъ.

Бракъ этотъ по многому былъ бы такъ пріятенъ! Я былъ бы несправедливъ къ моему герою, еслибъ сказалъ, что горесть его происходила болѣе оттого, что онъ лишился богатой наслѣдницы. Онъ никогда не подумалъ бы жениться на Вайолетъ Эффингамъ, еслибъ не полюбилъ ее. Но кромѣ этой любви партія эта во всѣхъ отношеніяхъ казалась выгодна. Еслибъ миссъ Эффингамъ сдѣлалась его женой, и Ло и Бёнсъ тотчасъ бы зажали себѣ ротъ. Монкъ былъ бы въ домѣ его дружескимъ гостемъ и онъ сталъ бы въ родствѣ съ пэрами. Мѣсто въ парламентѣ сдѣлалось бы для него приличнымъ мѣстомъ. Онъ игралъ въ большую игру, но до-сихъ-поръ съ большимъ успѣхомъ — съ такимъ удивительнымъ успѣхомъ, что ему казалось, что ему не доставало только руки Вайолетъ Эффингамъ для полнаго счастья и состоянія Вайолетъ для того, чтобы поддержать его положеніе. И это также казалось въ нему близко. Конечно, его богиня отказала ему, но безъ презрѣнія; даже лэди Лора находила вѣроятнымъ этотъ бракъ. Всѣ почти слышали о дуэли и всѣ улыбались, какъ будто думая, что въ настоящей битвѣ Финіасъ останется побѣдителемъ, что счастливый пистолетъ находился въ его рукахъ. Никому не приходило въ голову предполагать — насколько онъ могъ видѣть — что онъ выходитъ изъ своей сферы, желая жениться на Вайолетъ Эффингамъ. Нѣтъ — онъ положится на свое счастье, будетъ настаивать и успѣетъ. Таково было его намѣреніе въ это. самое утро — и вдругъ это письмо разбило его въ прахъ!

Были минуты, когда онъ увѣрялъ себя, что онъ не вѣритъ этому письму — можетъ быть, Вайолетъ принудили принять предложеніе этого горячаго человѣка посредствомъ горячаго вліянія, или можетъ быть Вайолетъ не дала слова, а Чильтернъ просто это вообразилъ? А еслибъ даже и дала, развѣ женщины не перемѣняютъ своего намѣренія? Слѣдуетъ настаивать до конца. Но даже когда эти мысли толпились въ головѣ его, онъ зналъ — онъ зналъ хорошо — въ эту самую минуту, что спина его была разбита.