Финиас Финн, Ирландский член парламента

Кто-то вошелъ зажечь свѣчи и опустить шторы, и когда онъ посмотрѣлъ на часы, то увидалъ, что уже шестой часъ. Онъ былъ приглашенъ на обѣдъ къ мадамъ Гёслеръ въ восемь часовъ и почти рѣшился послать къ пей извиниться. Мадамъ Максъ разсердится, такъ какъ она особенно заботится о своихъ обѣдахъ — но какое ему теперь дѣло до гнѣва мадамъ Максъ? А между тѣмъ только въ это утро онъ поздравлялъ себя, между прочими успѣхами, съ ея расположеніемъ и внутренне смѣялся надъ своей измѣной къ Вайолетъ Эффингамъ! Онъ взялъ листъ почтовой бумаги и написалъ къ мадамъ Гёслеръ, что извѣстія изъ провинціи дѣлаютъ для него невозможнымъ быть у нея сегодня. Но онъ не послалъ этого письма. Въ половинѣ шестого онъ отворилъ дверь комнаты своего секретаря и нашелъ молодого человѣка спящаго съ сигарой во рту.

— Эй, Чарльзъ! сказалъ онъ.

— Сейчасъ!

Чарльзъ Стэндишъ былъ двоюродный братъ лэди Лоры и служилъ въ департаментѣ прежде чѣмъ Финіасъ вступилъ въ него; онъ былъ большой фаворитъ своей кузины и, сдѣлался секретаремъ Финіаса.

— Я здѣсь, сказалъ Чарльзъ Стэндишъ, вставая и отряхаясь.

— Я ухожу. Завяжите эти бумаги, какъ онѣ лежатъ. Я буду здѣсь завтра рано утромъ, но мнѣ вы не нужны до двѣнадцати. Прощайте, Чарльзъ.

— Та-та! сказалъ секретарь, который любилъ своего начальника, но былъ не очень почтителенъ — исключая экстренныхъ случаевъ.

Финіасъ пошелъ пѣшкомъ черезъ паркъ и дарогою вполнѣ сознавалъ, что спина его разбита. Она была разбита и ему казалось теперь, что онъ не можетъ уже сдѣлаться Атласомъ и носить тяжесть свѣта на своихъ плечахъ. Онъ совершенно забылъ о своей прежней страсти, къ лэди Лорѣ, какъ будто она никогда не существовала, и считалъ себя образцомъ постоянства — какъ человѣкъ, который любилъ, можетъ быть. неблагоразумно, но сильно, и который долженъ теперь подвергнуться живой смерти. Онъ возненавидѣлъ парламентъ, возненавидѣлъ колоніальный департаментъ, возненавидѣлъ своего пріятеля Монка, а особенно возненавидѣлъ мадамъ Гёслеръ. О лордѣ Чильтернѣ онъ думалъ, что онъ насильственно завладѣлъ предметомъ его любви. Онъ еще это разберетъ. Да — каковы бы ни были послѣдствія, онъ это разберетъ!

Проходя мимо клуба Атенеумъ, онъ увидалъ своего начальника лорда Кэнтрипа, разговаривавшаго съ какимъ-то епископомъ. Финіасу хотѣлось бы пройти непримѣтно, еслибъ это было возможно, но лордъ Кэнтрипъ тотчасъ къ нему приступилъ.

— Я расъ записалъ здѣсь, сказалъ его сіятельство.

— Къ чему это? сказалъ Финіасъ, который въ эту минуту былъ глубоко равнодушенъ ко всѣмъ лондонскимъ клубамъ.

— Это ничему не повредитъ. Современемъ вы будете приняты, а если вы вступите въ министерство, васъ примутъ тотчасъ.

— Въ министерство! воскликнулъ Финіасъ.

Но лордъ Кэнтрипъ принялъ тонъ его голоса за смиреніе и не подозрѣвалъ того глубокаго равнодушія ко всѣмъ министерскимъ почестямъ, которое Финіасъ намѣревался выразить.

— Кстати, сказалъ лордъ Кэнтрипъ, взявъ подъ руку своего помощника: — мнѣ хотѣлось поговоритъ съ вами о гарантіяхъ…

И государственный секретарь продолжалъ толковать о желѣзной дорогѣ къ Скалистымъ горамъ, а Финіасъ усиливался перенести боль отъ разбитой спины. Онъ принужденъ былъ сказать что-нибудь о гарантіяхъ, о желѣзной дорогѣ, а особенно о затрудненіяхъ, которыя должны встрѣтиться. Но во все время Финіасъ думалъ о томъ, что онъ сдѣлаетъ съ лордомъ Чильтерномъ, когда съ нимъ встрѣтится. Не можетъ ли онъ схватить его за горло и задушить?

Финiаcъ воротился домой и, просидѣвъ съ часъ у камина одѣлся къ обѣду и пошелъ къ мадамъ Гёслеръ. Теперь онъ былъ радъ, что не дослалъ къ ней письмо съ извиненіемъ. Человѣкъ долженъ жить, даже если его сердце разбито, а живя, онъ долженъ обѣдать.

Мадамъ Гёслеръ любила давать маленькіе обѣды въ этотъ періодъ года, прежде чѣмъ Лондонъ наполнится. Число приглашаемыхъ ею гостей рѣдко превышало семь или восемь человѣкъ и она всегда очень смиренно говорила объ этихъ обѣдахъ. Она не посылала пригласительныхъ билетовъ. Она предпочитала приглашать запросто.

«Любезный мистеръ Джонсъ, мистеръ Смитъ будетъ у меня сказать свое мнѣніе о хересѣ во вторникъ. Не пріѣдете ли и вы ко мнѣ сказать? Вы навѣрно знаете столько же.»

Потомъ у ней было изученное отсутствіе всякой церемоніи. Блюдъ было не много. Но всѣ знали, что мадамъ Гёслеръ давала очень хорошіе обѣды. Финіасъ Финнъ начиналъ льстить себя мыслью, что онъ знаетъ толкъ въ обѣдахъ, и слышалъ, что съ супами, которые подаются на обѣдахъ мадамъ Гёслеръ, не могутъ сравниться никакіе другіе въ Лондонѣ. Но теперь онъ не заботился ни о какихъ супахъ и медленно поднимался на лѣстницу мадамъ Гёслеръ.