Финиас Финн, Ирландский член парламента

— Не могу сказать, что сдѣлаю я. Я умерла бы, еслибъ знала какъ это сдѣлать. Никогда не будь тираномъ, Освальдъ, по-крайней-мѣрѣ холоднымъ тираномъ. И помни, что худшее тиранство для женщины — напоминать ей о ея обязанности. Говорятъ о побояхъ! Побои часто могутъ быть милосердіемъ.

Лордъ Чильтернъ оставался десять дней въ Сольсби и наконецъ уѣхалъ. Но не обошлось безъ непріятныхъ словъ съ отцемъ и почти непріятныхъ словъ съ невѣстой. Тотчасъ по пріѣздѣ онъ сказалъ сестрѣ, когда онъ уѣдетъ, и вѣроятно объ этомъ было сообщено графу. По когда сынъ сказалъ ему въ одинъ вечеръ, что почтовыя лошади пріѣдутъ въ семь часовъ на слѣдующее утро, графу показалось, что сынъ его поступаетъ нелюбезно и рѣзко. О многомъ еще надо было переговорить, а ни объ чемъ еще не говорили.

— Это очень неожиданно, сказалъ графъ.

— Я думалъ, что Лора вамъ сказала.

— Она не говорила мнѣ ни слова послѣднее время. Можетъ быть, она говорила до твоего пріѣзда. Для чего ты торопишься?

— Я думалъ, что десяти дней для васъ достаточно видѣть меня здѣсь, и такъ какъ я уже сказалъ, когда я ворочусь, мнѣ не хотѣлось бы перемѣнять мои планы.

— Ты ѣдешь охотиться?

— Да, я буду охотиться до конца марта.

— Ты могъ бы охотиться здѣсь, Освальдъ.

Но сынъ, повидимому, не хотѣлъ измѣнять своихъ плановъ, а отецъ, видя это, сдѣлался торжественъ и строгъ. Онъ долженъ былъ сказать своему сыну нѣсколько словъ и повелъ его въ комнату съ мрачными книгами и мрачной мебелью, и указалъ на большое кресло. Но такъ какъ онъ самъ не сѣлъ, то и лордъ Чильтернъ не садился. Лордъ Чильтернъ понималъ очень хорошо, какъ велико преимущество стоящаго оратора надъ сидящимъ слушателемъ, и не хотѣлъ предоставить этого преимущества своему отцу.

— Я надѣялся, что буду имѣть мучай сказать тебѣ нѣсколько словъ о будущемъ, началъ графъ.

— Я думаю, что мы будемъ вѣнчаться въ іюлѣ, сказалъ лордъ Чильтернъ.

— Я это слышалъ; но послѣ что? Я не желаю вмѣшиваться, Освальдъ, и тѣмъ менѣе, что деньги Вайолетъ починятъ прорѣхи, сдѣланныя въ пашемъ имѣніи.

— Это совершенно поправитъ все.

— Несовсѣмъ, если ея состояніе будетъ укрѣплено за ея вторымъ сыномъ, Освальдъ, а я слышалъ отъ лэди Бальдокъ, что этого желаютъ ея родные.

— Она должна поступить какъ хочетъ. А какъ она хочетъ, я не знаю. Я не спрашивалъ ее объ этомъ. Она спрашивала меня, а я отвѣчалъ ей, чтобы она обратилась къ вамъ.

— Разумѣется, я желалъ бы, чтобъ это было причислено къ фамильному имѣнію. Разумѣется, это было бы лучше.

— Пусть она поступитъ какъ хочетъ.

— Но я хотѣлъ говорить не объ этомъ, Освальдъ. Что ты намѣренъ дѣлать послѣ твоей женитьбы? Я полагаю, ты намѣренъ выбрать какое-нибудь полезное занятіе?

— Я право не знаю, сэръ, гожусь ли я къ чему-нибудь полезному.

Лордъ Чильтернъ засмѣялся, говоря это, но не весьма пріятнымъ смѣхомъ.

— Ты не всегда же останешься трутнемъ?

— Насколько я вижу, сэръ, мы, называющіеся лордами, всегда трутни.

— Я это опровергаю, сказалъ графъ, съ энергіей защищая свое сословіе. — Я это опровергаю. Я не знаю ни одного сословія, которое занималось бы болѣе полезнымъ или болѣе добросовѣстнымъ дѣломъ. Развѣ я трутень? Я всегда трудился то въ одной палатѣ, то въ другой, а тѣ изъ моихъ сослуживцевъ, съ которыми я былъ больше друженъ, также трудились. Такая же каррьера открыта и для тебя.

— Вы говорите о политикѣ?

— Разумѣется.

— Я политикой не интересуюсь.

— Но ты долженъ интересоваться. Это твоя обязанность. Я желаю, чтобы ты вступилъ въ парламентъ.

— Я не могу этого сдѣлать, сэръ.

— Почему?

— Во-первыхъ, сэръ, у васъ нѣтъ для меня мѣста. Вы всѣ тамъ устроили такимъ образомъ, что бѣдный Луфтонъ уничтоженъ.

— Остается графство, Освальдъ.

— А кого же я долженъ выгнать? Я истрачу тысячъ пять и получу взамѣнъ однѣ непріятности. Я предпочитаю не начинать этой игры, и право я слишкомъ устарѣлъ для парламента.

Все это очень разсердило графа, а когда онъ спросилъ лорда Чильтерна о будущемъ, тотъ нахмурился и наконецъ объявилъ, что онъ намѣренъ лѣтомъ жить заграницей для удовольствія своей жены и гдѣ-нибудь въ провинція зимой для своего собственнаго удовольствія. Онъ говорилъ только объ удовольствіяхъ, а когда отецъ опять упомянулъ объ обязанностяхъ лорда, онъ отвѣчалъ, что не признаетъ никакой особенной обязанности кромѣ того, чтобы не проживать болѣе своего дохода. Тутъ его отецъ сказалъ очень длинную рѣчь, а по окончаніи ея лордъ Чильтернъ просто пожелалъ отцу спокойной ночи.

— Уже поздно, а я обѣщалъ увидѣться съ Вайолетъ прежде чѣмъ пойду спать. Прощайте.

Онъ ушелъ, а лордъ Брентфордъ остался, стоя спиною къ камину.

Послѣ этого лордъ Чильтернъ разсуждалъ съ Вайолетъ почти половину ночи и во время этого разсужденія она говорила ему не разъ, что онъ неправъ.

— Вы должны взять меня каковъ я есть или бросить меня, сказалъ онъ съ гнѣвомъ.

— Теперь ужъ выбирать нельзя, отвѣчала она. — Я васъ взяла и не брошу — правы вы или нѣтъ. Но когда я нахожу, что вы неправы, я всегда это скажу.