Финляндская революция

Пришло сообщение, что белогвардейцы уже находятся в Уусикюле и на­ступают по направлению к Лахтис. Я получил тогда 15-то апреля приказ от­правиться в Настола. В Лахтис я узнал, что положение серьезное. В Настола на­чалось отступление. Отряд из Малми держался на левой стороне. Гельсингфорский кавалерийский отряд становился на позиции и помог отрядам из Лахтис остановиться. Наш отрад расположился радом с отрядом из Малми.

Сражение было жестокое - действительная борьба на жизнь и на смерть. Для нас была ясно, что путь на восток должен быть открыт во что бы то ни стало. Но уже с западного крыла пришло сообщение, что силы неприятеля подавляющи. Я отправился немедленно верхом туда. Лошадь бесилась. Привязал её к дереву. Призвал к себе находившегося вблизи гвардейца и послал его сказать начальнику, чтобы наши захватили позиции и держались на них до тех пор, пока не придёт помощь. Я доскакал до полустанка, откуда позвонил по телефону в Рихимяки. Просил помощи. Сражение становилось с каждой минутой всё жарче. Уби­тые и раненые. Привозим всё новые боевые припасы. - Стреляйте, не жалейте. Лишь бы не стреляли напрасно.

Напряжение растёт. Бронированный поезд не двигается с места. Все четыре орудия жарят полным огнём. Положение стало уже критическим, когда получи­лось известие, что помощь близка. Это прибавило энергии. Слева наступали бешено немцы. Старались пробежать через открытое место в 100 метров. Мы чистили двумя пулемётами, и немцы падали грудами. Слышались крики и жалобы Уже под’ехал поезд. Скорее вон из поезда и на фронт! Трескотня усилилась. Составили совещание. Бронированный поезд пошёл.

Сражение продолжалось с той же яростью до 4-х часов утра, когда белые отступили, оставив 66 убитых. В наших руках остались также полевой телефон, два отнятых от лахтисских отрядов пулемета, 4 пушки, патроны, и т.д.

Водопроводная башня между Настола и Уусикюля была разбита вдребезги. На кучах щебня наши гранаты оставили большие следы. Даже лес был местами свален нашим огнем. Ведь всего с 3 часов 15-го числа до 4 час. утра следую­щего дня было выпущено более ста тысяч пуль. В наших отрядах было всею 425 человек, из которых пало 15 и ранено 21.

Немцы отступили через Куйванго по направлению к Ловизе, убирая по пу­ти и погребая своих убитых, которых было около 130. Нам передавали, что немцев было всего 800 человек, из них половина вооружённых механическими ружьями самокатчиков. Немцы жаловались на то, что в такой “деревенской драке” пало много лучших офицеров, которые сохранили свою жизнь за всё время войны на французском фронте. Дали нам такое признание: “они - черти”.

Таким образом мы снова стали 16-го апреля хозяевами в Уусикюли.

М. Кокко.

Кровавая месть финляндской буржуазии.

(Из финской брошюры «Буржуазный террор в Финляндии»).

Подавив при помощи германского империализма пролетарскую революцию, финляндская буржуазия принялась жестоко мстить рабо­чему классу. Примеров этой зверской мести можно бы собрать целыми печатными листами, но мы ограничимся здесь лишь некоторыми примерами.

Зверства финляндской буржуазии начались, собственно, уже до окончательной победы, в то время, когда она захватила среднюю и южную Финляндию. Вскоре после завоевания буржуазными бандами Улеаборга и Николайштадта начался террор. Руководители рабочего движения в северной Финляндии были арестованы, значительная часть из них была расстреляна. Взятых в плен красных убивали, мучили и т. д. Для ареста было достаточно, что арестованный принадлежал к рабочей организации; для расстрела, - что он состоял должностным лицом организации. Повсюду на занятой белыми территории господствовал полный произвол. На заводе в Мянтя белые арестовали 5 должностных лиц рабочих организаций и обещали отвезти их в Николайштадт, но на следующие день их нашли заколотыми за забором кладбища. Среди убитых была одна женщина. В одном лишь Николайштадте, как утверждают находившиеся там матросы, было расстреляно белогвардейцами 250 матросов. Сколько было расстреляно кроме этого финнов, - неизвестно. В Улеаборге и Кеми „полевые” суды буржуазии выносили приговоры, и на основании этих приговоров многие партийные деятели лишились жизни только потому, что они были социал-демократами.