Фиолетовая гибель

Он снова держал ее за руку, ему хотелось до боли сжать милые пальцы, и он опасался неосторожным жестом спугнуть то непередаваемое ощущение близости, которое все еще чудесно соединяло его с нею.

- Мэджи, вы говорили о девушке, которая... полюбит, может быть, меня...

- Да, Джеймс!

- Ну, и я подумал... если вы теперь.., если вы потом еще больше узнаете меня... и увидите, что я... одним словом, если тогда...

Он беспомощно барахтался в словах, запутываясь все больше и больше, краснея и безжалостно теребя ни в чем неповинную бородку. "Ну как, как в самом деле можно сказать то, что важнее всего и труднее всего, даже если ты и решил говорить только правду? Не могу, не могу я решиться! - с отчаянием думал Джеймс.- Вот уже почти сказал и снова увяз в словах, которые только мешают..."

К удивлению Джеймса Марчи, он вдруг услышал мягкий голос Мэджи, словно она решила помочь ему:

- Вы хотите спросить, не буду ли я такой девушкой?

- Да! - восторженно крикнул Джеймс. - Да, - повторил он уже тише, испуганный мелькнувшей у него мыслью: а почему, собственно, она должна была бы ответить утвердительно?

Но Мэджи все так же мягко проговорила, и на лице ее он ясно видел задумчивую улыбку:

- Не знаю, Джеймс. Я не думала об этом. Ведь я говорила с вами о другом, какой вы сами. И это правда. А о себе...- С лица ее сошла улыбка, она чуть вздохнула.- Знаете, мне трудно говорить о таком. Особенно сейчас...

- Я знаю, знаю, Мэджи! - вырвалось у Джеймса Марчи.- И я, конечно, ужасный негодяй, что позволил себе спрашивать вас об этом сегодня, когда вы...

Теплая рука Мэджи закрыла ему рот. И она снова улыбалась; в лунном свете, пробившемся наконец сквозь листву деревьев, он различал все черты ее светившегося - да, светившегося этой улыбкой! - лица.

- Не нужно говорить о таких вещах, Джеймс. Это лишнее. Я и так уже много передумала... и думаю еще. Не надо говорить об этом! И о том, другом, тоже еще не нужно. Когда придет время, тогда... Ну хватит, хватит, идем, наконец! Такая смешная у вас бородка, милый Джеймс, и усы тоже, они щекочут пальцы, особенно когда вы пытаетесь что-то сказать, а говорить-то и не надо, понимаете?...

- Да, не надо! - радостно согласился ликующий Джеймс Марчи.

22

И вот теперь они снова сидели у догоравшего костра, Клайд Тальбот и Джеймс Марчи. Коротышка подобрал ноги, скрестив их, и от этого в призрачном сиянии луны был похож на изваяние будды, разве что будда пс носил никогда очков и не курил трубки. Клайд полулежал, опираясь на локоть, и лениво посматривал то на возбужденное лицо Джеймса, то на причудливые языки пламени, легко отрывавшиеся от костра и уносившиеся в уже прохладный воздух. Полная большая луна совсем выкатилась из-за горизонта в темное небо и плыла по нему, заставляя звезды меркнуть и слабеть при ее приближении. Ни тумана, ни поразившей раньше Клайда дымки уже не было в глубоком небе; только справа, над кромкой леса, над застывшими в сонном оцепенении вершинами деревьев висели как хлопья неподвижные обрывки белесой ваты.

Мэджи не захотела даже поужинать, сказав, что она с непривычки сильно устала и хочет только спать, спать, и больше ничего. Она словно не заметила отсутствия Фреда и ушла в отведенную ей палатку, приветливо, хоть и утомленно помахав рукой обоим друзьям. Полог палатки закрылся за нею, а через минуту-две погас и свет электрического фонарика, пробивавшийся сквозь полотнища.

Джеймс Марчи сел у костра и закурил трубку. По тому, как он нетерпеливо попыхивал ею, как нервно приминал пальцами пепел, хоть в этом и не было необходимости, по всему виду Коротышки Клайд безошибочно знал, что ему страшно хочется поговорить, сказать чтото, по его мнению, очень важное. Только он, как и всегда, не знал, с чего начать.

Клайд молчал, будто не замечая этого, и только слегка посмеивался, закуривая сигарету.

Наконец Коротышка не выдержал.

- Ну что, что ты иронически смотришь на меня? - жалобно спросил он.- Разве я виноват?

- В чем? - невинно осведомился Клайд, пряча улыбку.

- Н-ну, Клайд, н-не нужно так говорить. Ты прекрасно понимаешь все. И я не мог иначе. П-просто, не мог!

- Да о чем ты?

- П-понимаешь, ведь она такая милая и хорошая, что это все даже непонятно... н-ну, с Фредом. И ты наверт думаешь, что я отвратительно поступил, раз мы с ним друзья. Н-ну, я и сам понимаю, что это плохо и не потоварищески. Только это так уж вышло. Я сначала и сам не думал...

Клайд изумленно расширил глаза:

- Погоди, погоди, Коротышка! Ты что, в любви ей объяснился? Так тебя надо понимать?

Теперь настала очередь изумиться Джеймсу. Он возмущенно посмотрел на Клайда и всплеснул руками:

- Да как ты можешь говорить такое, Клайд! Я ее просто утешал... н-ну, и сказал, что она очень хорошая. И она сказала, что я тоже... н-ну, что меня может полюбить девушка, хоть это и маловероятно...

- Так и сказала, что "маловероятно"?

- Н-нет, - сконфузился Джеймс, - это я тебе говорю. Ведь я-то себя лучше знаю. И понимаю, что маловероятно, чтобы меня могла полюбить такая девушка, как...- Он запнулся, горестно наклонив голову.

- А почему? - неожиданно спросил Клайд.