Фирс Фортинбрас

Брат мой, брат, тебя в Ираке убьют! В Республике Чад! В болотах Ботсваны!

На первом дверь открыли – или это входная?

Публика места` занимает.

– Кто это? Кот?

– Похоже, кот на чердаке… Не человек же.

«И не попугай», – мелькнуло в мозгу.

– Брысь! Брысь!

Кит, а не кот, идиоты!

Но подниматься не стали. (Охрана?)

Я знал, что молчу – уже не мычу, не вою. Кусаю кулак.

30

Как-то обсуждали на занятиях проблемы изложения от первого лица.

С. А. сказал, между прочим, что современный читатель перестал воспринимать различия между рассказчиком и автором. Достоевский начальную редакцию «Преступления и наказания» написал от первого лица (есть в подготовительных материалах) и отказался от этого отнюдь не потому, что испугался подозрений в убийстве двух женщин. Но попробуйте-ка сегодня вести рассказ от своего героя, вам непременно скажут, что вы пишете о себе.

– Имейте в виду, – обратился ко мне персонально.

– А я и пишу о себе.

– Но не до такой же степени.

– До такой.

Промолчал. Не верит.

– Вы театрализуете сам акт письма, – сказал С. А. – Кстати, зачем вам С. А.? На меня он все равно не похож. Ну и к чему эти манипуляции в реальном секторе?

– Это потому что я ничего не выдумываю.

– В смысле?

– Правду пишу.

– Ну да, конечно.

– Правду так правду. Но тогда проблема скорее этики, а не эстетики. Текст как поступок.

Я приготовился слушать.

– Вот я, доверчивый читатель, дочитал ваше будто бы правдивое повествование до соответствующего эпизода. И у меня возникает вопрос: зачем вы заложили Марьяну? Почему я, добропорядочный человек, должен себя ощущать соучастником вмешательства в частную жизнь конкретного лица? И прощать вам это вмешательство? Какое мне дело, с кем вы лично и когда переспали?

– Позвольте, я всё изменил… Имя, детали… всё до неузнаваемости.

– До неузнаваемости – в правдивом повествовании. Это мило. Ну да ладно. То есть вы хотите сказать, что вы не подлец?

– В том понимании, в каком вы рассматриваете, по-моему, нет.

– Но откуда мне, читателю, знать, что вы там всё изменили? Вы ж декларируете своё правдолюбство. Откуда я могу догадаться, что вы меня решили поводить за нос? Я просто вижу мелкую подлость.

– А если включить в общий текст наш разговор?

– Зачем?

– Всё сразу станет понятно.

– Как редактор, обязательно вычеркну. Он неуместен.

– Это уже ваш поступок. Я, пожалуй, включу.

– Вычеркну, вычеркну.

Включил.

Вроде оставлен.

Стало быть, так.

31

А ещё говорили о текущих событиях, о войне.

Вспомнил, что Фортинбрас напал на Польшу и отхватил кусок.

А Данию и завоёвывать не надо было. Там все сами себя поубивали.

32

Сказал тогда Гаврилычу, что не люблю эти истории – как долги вышибали.

Он любит рассказывать, а я это всё не люблю.

До амперметров ещё и до сопротивления тела. И задолго до сериала. (Меньше года, впрочем, это «задолго»…)

Три эпизода, и всё.

Не было насилия. Только внушением.

Роль была у меня.

Крутой вышибала долгов.

Представляем картинку. Кит Крутой.

В чём интерактивность перформанса? А в том, что назначенный жертвой, хочет он того или нет (конечно, не хочет), активно вовлечён в этот спектакль, он и есть главный герой представления. Моя задача – его напугать.

Автор идеи – сосед. Он же отвечает за драматургию, но это не его конёк – наш расчёт на импровизацию. Андрей Гаврилыч ещё и актёр, его роль «второй вышибала» (я больше похож на главного) особой самоотдачи не требует. Всего важнее, он ещё и антрепренёр, организатор спектакля. Это он выискивает незадачливых кредиторов и убеждает их согласиться на нашу помощь.

Мы, конечно, мелкота и дело имеем с мелкотой. Главный расчёт на мои внешние данные. В более «серьёзной пьесе» я бы мог отступить на второй план, дав порезвиться другим исполнителям, но думаю, моё молчание было бы красноречивее их дерзких выступлений. Тот случай, когда я не побрезговал бы местом в свите Фортинбраса. Только не Фортинбрасово дело выбивать долги.

Плохая роль, признаю. Стезя выбивания – не моя. Не профессионал. Но могу профессионально сыграть профессионала. Большего от меня не требуется.

Он мне сказал однажды:

– Никитыч, я знаю человечка, которому другой тысячу баксов должен. Он уже не верит, что получит когда-нибудь. А давай навестим должника. Просто навестим по-хорошему, у меня адрес есть, скажем, что дурно ведёт себя, невоспитанно, ты брови насупишь. Этого достаточно будет. Оба они интеллигенты бывшие. Кредитор в безнадёге, он нам сорок процентов готов отдать.

Мне роль не понравилась, так и сказал ему.

А он уверял меня, что все разговоры на себя возьмёт, от меня лишь суровое выражение лица требуется – при моей-то комплекции. Уговорил, решил я себя испытать и в этой роли. Но с двумя условиями. 1) Никаких паяльников и бит при себе, просто чтобы в гости пришли. 2) Чтобы никакой иной публики там не было – ни соседей, ни родственников, ни собак, ни кошек, ни рыбок в аквариуме; может ли мне Андрей Гаврилыч гарантировать их отсутствие? Андрей Гаврилыч гарантировал.