Фистула

Капитан перешёл в режим практических советов и жизненных мудростей, становясь, однако, всё раздражённей – не то от моего неактивного участия в дискуссии, не то от каких-то внутренних препирательств, которые звучали, должно быть, в его бесполезной черепной коробке. На сухом виске билась вздутая вена, каждую фразу грязные руки подкрепляли многозначительной распальцовкой. За окном шумел ветер, в зелёных глазах Ариадны слезилась безысходность. Лев, позабыв, казалось, и о недоеденном «Наполеоне», и о всех нас, нашёл новое времяпрепровождение для своих маленьких пальчиков. Он достал из кармана и теперь держал перед лицом иссиня-чёрную тонкую пластину, приложив её вплотную к глазам. Пластина гнулась, по ширине доходила мальчику до висков, как футуристические очки. В уголке горел мутно-зелёный огонёк – аппаратик работал, поглотив детское внимание целиком. Приоткрытый рот с крошками торта на губах бессмысленно улыбался.

Последние исследования показали, что регулярное пользование мемоморфом способствует снижению стресса, нормализации сна и общему улучшению психического состояния владельца. Мемоморф является не только технологическим чудом и новым шагом в развитии человеческих возможностей, но также эффективным терапевтическим средством.

Несомненное преимущество аппарата состоит в том, что он не оказывает никакой лишней нагрузки на организм и может сочетаться с когнитивными стимуляторами и антидепрессантами. Позаботьтесь о здоровье и комфорте себя и своих близких, приобретайте мемоморф сегодня и оживите всё лучшее, что хранит ваша память!

«Дорогой, пожалуйста, не наливай себе больше».

«Так, женщщна-на! Ччё ты бычшшь-бль? А?»

Всё, что сейчас творилось за столом в этом большом богатом доме, творилось наверняка сотни раз. Тошный быт благополучного семейства был ничем не лучше затхлой повседневности вымирающей деревенщины со Старых Болот или крысиных бегов, в которых участвуют гордые заложники засорённых городов. За любыми внушительными стенами прячутся жестокость и отчаяние.

«Мой батя ччеловек военный был-на. Он меня всему науччил-на…»

Дождавшись, когда девятый час наполнится до половины, сестра тихонько подошла к сыну, не отрывавшему лица от чёрного аппарата, и коснулась плеча – Лев вздрогнул, опустил пластину и осмотрел комнату как в первый раз, нелепо хлопая глазёнками. Мать прошептала ему несколько слов на ухо, и мальчик беспрекословно поднялся из-за стола, поцеловал в щёку отца, затем меня, пожелал нам фпокойной нофи и пошёл в сопровождении Ариадны в ванную. Капитан и без них продолжил знакомить меня со своими житейскими воззрениями.

«…это, брат, правда жжзни-бль. Если ты нормальн ччеловек, если ты НОРМАЛЬНЫЙ-НА!.. Ты просечшшь тогда-бль. Это как семья, дети-бль. Как любовь к бабе-на, мы ради этого и жжвём-на… В этом вся правд жжзни-на…»

За пьяным монологом (в какой-то момент он вообще перестал ждать от меня ответных реакций) я наблюдал ещё долго. Речь хозяина дома потеряла последнюю связность, но мне было даже любопытно её слушать – так сильно она напоминала о разложении нашего отца. В их великаньей манере пьянеть было много общего, и особенно странная двойственность – начиная с определённого этапа (в этом случае – со второй трети коньячной бутылки) от хмельного возбуждения начала отделяться какая-то сосредоточенная подозрительность, которая временами как бы полностью захватывала взгляд и мысль пьющего. Капитанское пузо было бездонным – до конца он не пьянел и явно был начеку, точно рассчитывал, до какой степени ему нужно демонстрировать свою расслабленность и в какой мере она соответсвует его настоящему состоянию. Пьянство было для него наукой, инженерным делом, и сколько бы он ни влил в себя, мне не удалось бы при всём желании застать его врасплох. Отец наш тоже был таким до недавнего времени, только в свой последний большой запой он растерял настороженность.

«Мне вас жжлко, конччно-бль. Потьряли мать-на… Лан хоть мать, главн, шшто есть отец-бль. Без отца семьи нет-на. Да ччё там, без отца страны нет-на…»