Физическое воспитание

Она обнаруживает, что в самом деле расплакалась, не только в воображении. Больше всего ее пугает, что она лишится той нормальности, которую для нее олицетворяет подруга. Каталина не собирается ни в чем винить его, ей просто хочется, чтобы Сильвия знала: у нее не было намерения делать ничего из того, что случилось. Но это же ее отец, и даже если Сильвия что-то видела или слышала, Каталина не знает, как ее подруга с этим справится. Как бы она сама себя чувствовала, если бы увидела, что ее папа такое делает с Сильвией? Ей кажется, она сразу встала бы на сторону подруги. Она говорит себе, что тут другое, она ведь не привязана к папе по-настоящему, но понимает, что обманывает сама себя – ведь к Сильвии она тоже по-настоящему не привязана, пусть сейчас подруга и кажется ей самым важным человеком на свете. Если та действительно их видела, то сделает свои выводы и отдалится от Каталины, отвернется от нее, потому что будет с этим справляться по-своему, в своем сюжете, в своих воспоминаниях, своем теле. Она разглядывает свою руку. Рука по-прежнему грязная и липкая, как после арбуза. Она нагибается и набирает пригоршню земли, чтобы очиститься или хотя бы испачкаться по-своему. Когда она трет руки сухой землей, желание плакать понемногу утихает. Это ощущение напоминает ей о тех редких случаях, когда удавалось поиграть с землей. Она скучает по тем временам, когда была маленькой, но не слишком. Когда ей было лет девять-десять – уже не малышня, но до месячных еще далеко. Ее торс был плоским, а лето – долгим и ничем не омраченным. Даже то лето, когда ей исполнилось десять, хотя они не смогли поехать на море. На море ей никогда особенно не нравилось, но тот август должен был стать особенным, потому что папа, который тогда еще называл ее по имени, Каталина, как будто это было самое красивое имя на свете, пообещал подарить ей воздушного змея. Но мечту запустить змея пришлось отложить еще на год. Чтобы она не заскучала, мама записала ее в летнюю школу совсем рядом с домом. Каталине там необычайно понравилось уже потому, что обучение было смешанное: оттого, что она будет учиться не только с девочками, а еще и с мальчиками, у нее появилось чувство собственной важности. Там был один мальчик постарше, Мигель, который приходил и уходил, когда ему вздумается, и каждый день выдумывал новые оправдания, почему он не сделал уроки, а учительница все ему прощала, так что Каталина скоро утратила всякое уважение к летней школе. За это Каталина ненавидела Мигеля вплоть до того дня, когда он принес в школу птицу в обувной коробке с прорезанными отверстиями. Он сказал, что это ласточка, а учительница – что стриж. Он объяснил, что подобрал и выходил птицу – и теперь она сможет улететь. Прежде чем выпустить на волю, Мигель достал птицу из коробки и предложил Каталине ее погладить. Птица оказалась очень мягкая. Остальные подумали, что рука у Каталины дрожала, потому что она боялась птицы, но на самом деле прикосновение к этому существу вызвало у нее совсем другие чувства: того, что принесет удовольствие этой девочке, никто еще не описал. Она следом за Мигелем вышла в скверик и увидела, как он вытянул руки и раскрыл ладони. Каталина приставила руки ко лбу козырьком, как делает мама, когда летом высматривает ее среди зонтиков на пляже, или как сделает она сама в тот день, когда будет запускать воздушного змея. Ей уже исполнилось шестнадцать, а змея у нее так и не было. И теперь она поднимается и бежит дальше, потому что ей хочется выполнить все пункты своего списка, но для этого сначала надо вернуться домой и остаться в живых. И почему эта задача так тяжела для девочки?

Наконец она на трассе; она забыла, направо или налево говорил парень с бензоколонки, но на дороге знак с названием города, указывающий, в каком направлении ей идти. Она уже не бежит, она непривычна к физической активности, и у нее началась одышка. Она чувствует себя усталой, как шестидесятилетняя сеньора, и сердце у нее колотится со страшной силой, но она знает, что оно колотилось бы точно так же без всякого бега.

Мимо проезжают машины, к счастью, редко. Она не решается выйти на обочину, слишком слабо освещенную, и шагает вдоль дороги за ограждением, хотя там идти тяжелее. Сухая трава, крапива и репейник, которые доходят ей до колен, замедляют ее еще больше. По-прежнему вокруг цикады, несмотря на поздний час; это признак сильной жары. Проезжает грузовик и обдает ее тучей пыли.