Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Но одно дело остроумная шутка, а другое – если вам всерьез будут давать указания, как вам надлежит вести себя в частной жизни. Мой муж менять свой образ жизни не собирался. И мы продолжали бывать в мастерской Вадима вместе с Изольдом и Женей, сами по себе и со своими друзьями.

Я тогда активно занималась переводом югославской литературы (как в те времена, до развала этой страны, она называлась), следила за периодикой и в одном номере журнала «SYET», к своей радости, обнаружила статью о творчестве Вадима Сидура. Надо сказать, что в «Советском Энциклопедическом словаре» издания 1989 года вы не найдете имени Вадима Сидура. Между тем статья в журналe «SYET» была опубликована в 1976 году. К сожалению, она у меня не сохранилась, но судя по тому, что на рисунке В.Сидура, который он подарил мне на память за то, что я перевела для него эту статью на русский язык, его рукой сделана надпись: «Тане Вирта от Вадима Сидура, 18.v. 76», это так и есть.

Рисунок этот изумительный, на нем Мастер и Муза, вечно молодые, влюбленные и счастливые. Он висит у меня в изголовье над кроватью, и в минуты печали или грусти я на него смотрю с надеждой на то, что может быть, не все еще позади и впереди у нас будут какие– то светлые минуты.

Между тем «подпольное» существование у себя на Родине, безвестность, отсутствие упоминаний в прессе и на ТВ, отсутствие выставок или крупных официальных заказов не могло сдержать все расширяющуюся людскую молву о талантливом скульпторе, обитающем в московском Подвале. Слава – это такая субстанция, которую невозможно удержать в закрытой колбе. Иной раз слава, как и слова, вырывается наружу.

Всего прочнее на земле печаль,
И долговечней царственное слово, —

как писала А.Ахматова.

Признание приходит к Мастеру, как это ни горько отмечать, не у себя на родине, а где-то в чужих странах. В Германии, в Гамбурге, в Констанце, издаются каталоги его работ. Составитель Карл Аймермахер, фото Эдуард Гладков. Прекрасная бумага, все выпукло, ясно и, кажется, даже объемно. Эссе, написанные составителем, с таким глубоким проникновением представляют нам образный мир скульптора, что сами воспринимаются как литературные произведения.

Мы получаем эти альбомы от Вадима с дарственными надписями. В один невероятной щедрости день – сразу два каталога: «Дорогим Тане и Юре с радостью. Вадим Сидур. 27 мая 1981 г.» И тогда же: «Дорогим Тане и Юре Каганам на добрую память о нашей дружбе. Вадим Сидур. 27 мая 1981 г.» А через три года следующий альбом: « Юре и Тане Каган, любящим искусство, с радостью. Вадим Сидур. 4 апреля 1984 г.»

И самое, быть может, поразительное – огромные монументы устанавливают городские власти в ФРГ, США, но не ставят у нас. В Америке установлена «Голова Эйнштейна». В Германии в 1974 году, в Касселе, установлен «Памятник погибшим от насилия» и «Треблинка» – в 1979 году в Западном Берлине.

«Треблинка» занимает особое место в творчестве Вадима Сидура. В связи с его установкой Мастер говорит:

«Мои произведения, особенно цикл памятников, закрепляют в человеческой памяти все то ужасное, за что и расплаты быть не может, так как преступление было слишком велико. Одновременно памятники как бы служат предупреждением для будущего. И поэтому, как мне кажется, не случайно г-н Эрбе, заведующий ведомством искусства района Шарлотенбург в Западном Берлине, на открытии там в прошлом году моего памятника жертвам одного из страшнейших гитлеровских концлагерей «Треблинка», сказал: «…памятник установлен в Берлине, в городе, где война началась и где она кончилась, в городе, откуда пошло мучение шести миллионов уничтоженных нацизмом евреев… Большинство видит в этом памятнике, тем более что он создан советским скульптором, завет, что никогда больше из этого города не должно исходить подобное».

Монументальные скульптуры Вадима Сидура продолжают свое торжественное шествие по городам Европы. Планируется установка «Памятника современному состоянию» в Констанце и «Памятника погибшим от любви» в Оффенбурге, – это сведения восьмидесятых годов. К тому моменту у Вадима за рубежом прошло около тридцати персональных выставок.

У нас за пределами ателье монументальная фигура установлена в г.Пушкин – «Формула скорби». Памятник жертвам Холокоста. Несколько скульптур Вадима Сидура можно увидеть на московских кладбищах, в виде надгробий.

В Переделкине, на деревенском погосте, два памятника, созданных в разное время Сидуром. Один из них на могиле Изольда Зверева и второй – на собственной могиле скульптора.

Скоропостижная смерть Изольда Зверева стала невозвратной потерей для нас, для родных и близких, для нашей литературы, – он умер таким молодым, не досказав всего, что он хотел нам сказать, не дописав начатого, не додружив со всеми теми, кто его так любил.

Его похоронили при большом стечении народа на Переделкинском кладбище.