Флаг вам в руки!

После долгих уговоров Палваныч сдался. Повесив на себя мешки, он ухватился за талию Хельги. Ситуация была невозможной: взрослый мужик в форме перекинул ногу через метлу, прижался к спине ведьмы и по ее команде: «И-и, с левой бегом марш!» — затрусил по дороге.

Сделав семь шагов, Дубовых обмер: «Я лечу!» Палваныч не любил высоты. С детства, лет с пяти. После того, как катался с родителями на аттракционе «Чертово колесо» и испугался, когда отец шутки ради сильно раскачал кабинку. Папаня был военным летчиком.

Прапорщик припомнил ту историю, и ему сделалось совсем плохо.

Зато скорость передвижения возросла в разы! Под ногами Палваныча мелькали кроны деревьев, провалы лесных полянок, потом Хельга вырулила к дороге, и полет стал похож на кадры из капиталистического фильма «Звездные войны. Эпизод IV». Был там моментец. Главный герой летел в широком желобе, а потом отбомбился в нору и дал деру… Бабахнуло — мечта ракетчика, да…

«Как бы мне вместо той бомбы не хряпнуться», — трусовато подумал Дубовых, прижимаясь к ведьме.

Хельге нравилось, что товарищ прапорщик так крепко ее обнимает. Словно давая понять: я с тобой, дорогая. И чем крепче жался к ней Палваныч, тем сильнее она разгоняла метлу. А чем бойчее мелькали фрагменты ландшафта, тем сильнее пугался прапорщик…

Если бы позволяли законы физики, метлолетчики преодолели бы сначала звуковой, потом световой барьер, но, к счастью Палваныча, обошлось. Однако когда Дубовых заметил, что их транспортное средство шутя обогнало голубя, он ужаснулся: «Ектыш! Как висячего сделали!!!»

Выдержав четверть часа, прапорщик взмолился:

— Хельгуша, давай передохнем!

Ведьма, не снижая скорости, пошла на посадку. Все-таки желание понравиться — ужасная вещь. Лихо маневрируя, Страхолюдлих правила между деревьями, отворачивая в самый последний момент. Наконец метла зависла в метре от земли.

Палваныч кулем свалился на лужайку.

— Понравилось? — с благородным кокетством спросила графиня.

— Очень, — выдохнул стоящий на четвереньках прапорщик. — На твоем самолете есть гигиенические пакеты?

— Зачем?

— А, отставить, может, так обойдусь…

Дубовых думал:

«Ну, блин, карикатура… Пятнадцать минут страха — и ты хрен знает где! А как бы здорово смотрелись в наших рядах метлострелковые подразделения. Да, автоматчики на метлах!»

Отдышавшись, он поинтересовался:

— В какой стороне Наменлос?

Хельга показала.

— Ну, пойдем, что ли? — прапорщик нетвердо зашагал в глубь леса.

— Может, полетим?

— Нет, Хельгуша. Позже.

Шли молча.

Палваныч мысленно уговаривал себя сесть на метлу. Он почти преодолел страх, но тут под ногами что-то тренькнуло, и Палваныч с Хельгой взмыли вверх, запутавшись в сетке, сплетенной из крепких толстых веревок. Повисли, раскачиваясь метрах в трех над землей. Классическая ловушка на человека.

— Что за карикатура?! — недоумевал прапорщик, пытаясь вынуть нож из мешка.

Увязшая в сетке Страхолюдлих молча призывала бедствия на тех, кто поставил капкан.

Из-за деревьев бесшумно выступили охотники — два здоровенных лохматых мужика в грязных лохмотьях.

— Гы, — осклабился один, демонстрируя миру щербатую улыбку. — Еда!

— Угу, — обрадовался второй, с копьем в руке.

— Чур, я ем бабу.

— Нет, бабу ем я.

— Нет, ты ешь мужика.

— Нет, мужика ешь ты.

— Я не ем мужика, я ем бабу.

— Ты не ешь бабу, ты ешь мужика.

— Мужика ешь ты, а я…

— Эй, отставить! — гаркнул из сетчатой авоськи прапорщик.

— Чего это он? — щербатый задрал голову, щурясь на солнце.

— Кричит… — ответил копьеносец.

— Гы… К тебе в суп просится.

— Не, к тебе.

Охотники возобновили бесконечные препирания.

Палваныч сосредоточенно сопел, пробуя достать из-за спины мешок с ножом. Не получалось, но он не сдавался.

Хельга прошептала:

— Это людоеды, осторожнее, товарищ прапорщик.

— А то я не догадался! — проговорил Палваныч.

— Ну, вот. Значит, я вовремя подсказала…

Дубовых внимательно посмотрел на спутницу. Она глуповато улыбнулась.

— Дурдом, — пробормотал прапорщик, возобновляя попытки вооружиться.

— А я настаиваю, что бабу съем я! — продолжал тем временем щербатый.

— Я — бабу, ты — мужика!

— Эй, заткнитесь! — проорал Палваныч. — Давайте бабу съем я, а ты, с копьем, сожрешь этого, без копья!

— А что?.. Идея… — копьеносец задумался, приценяясь к щербатому.

— Э-э… — заволновался тот. — Чего ты?

— И то верно. Чего я?

— Ты хотел сожрать его! — подлил масла в огонь прапорщик, работая рукой в поисках ножа.

Охотник с копьем не понял:

— Кого?

— Меня, дурья башка! — его подельник аж топнул.

— А ты кого будешь есть?

— Ух… Тебя, наверное…

Страхолюдлих дотронулась до плеча Палваныча.

— Тут какая-то веревочка к мешку примотана, — хихикнула она, дергая тесьму, которой прапорщик завязывал мешок.

— Издеваешься, что ли? — спросил Дубовых.

— Нет, правда она там! — обиженно сказала Хельга.

— Ну, так развяжи, — процедил сквозь зубы Пал-ваныч.

— Развязала! — радостно провозгласила Хельга через пару минут.

— Умница! — похвалил прапорщик и нахмурился. — А что ты развязала?

— Веревочку.

— Да-да-да…

Палваныч наконец достал нож. Начал резать сетку. Охотники не уставали полемизировать. Копьеносец почти сорвал голос:

— Лучше съесть их!