Читаем Фламенка полностью

4720 В объятья мне не раз она.

Но утверждать нельзя без спора,

В чем больше милости Амора,

Во бденье ли моем, иль в сне,

Молчать об этом надо мне.

Пусть мой язык, коль я отмечен

Амором, будет небеспечен,

Тая, что я попал в фавор,

Пока не повелит Амор:

В его я власти - не зазорно

4730 Мне исполнять приказ покорно".

Рабочие, что в воскресенье

Пришли, все были в изумленье,

Когда велел он клясться им

Пред тем, как замыслом своим

Делиться с ними о работе.

Нехватки не было в охоте

У них, весьма искусных в деле.

Днем взаперти они сидели,

Трудясь при свете по ночам.

4740 Чтоб не поднялся шум и гам,

Они умело заглушали

Скрип дерева и скрежет стали.

В семь дней вся сделана работа

Была: не верилось, чтоб кто-то

Заметил ход, был пол совсем

Как бы не тронут; сам Гильем,

Хотя все время был при том,

Вход различал с большим трудом.

Весь путь туда он и обратно

4750 Прошел, сняв камни аккуратно,

Чтобы увидеть, все ль надежно

И что еще улучшить можно.

На день восьмой же мастерам

Идти домой, Гильему - в храм.

На службе он сосредоточен

И тем безмерно озабочен,

Чтоб вовремя благословенье

Подать, к чему в нем все и рвенье.

В удобный миг дает, уносит

4760 С невинным видом. Произносит

Фламенка, между тем: "_Чей грех_?"

Он внемлет слову без помех

И опускает в сердце прямо.

Скрывается немедля дама,

В свой отступая уголок,

Где ей Амор дает урок,

Дескать, не так уж и жестока

Судьба, и ждать недолго срока,

Когда от казни им она

4770 Вдруг будет освобождена.

Алис и Маргарита, глядя

На служку, млеют, и в их взгляде

Восторг от каждой в нем черты

И от столь полной красоты.

Домой вернувшись, все идут

Немедля в комнату и ждут,

Чтоб н'Арчимбаут ушел. "Сестрица,

Так к Маргарите обратиться

Спешит Фламенка, - вате слово,

4780 Придуманное столь толково,

Передала я по секрету".

- "Что ж, славу богу, если в эту,

Ей Маргарита говорит,

Минуту не был слух закрыт

Того, чьи ушки на макушке".

- "Ни для тревог причин, подружки,

Нет, ни чтоб страху в сердце вкрасться,

Готова вашей дружбой клясться,

Что мог он прежде, чем уйти,

4790 Услышать, только захоти.

Не должен быть ваш ум смущаем

Тоской, мы все в четверг узнаем,

Ведь Вознесение вот-вот".

Алис в ответ: "Недостает

Нам праздников, и недочет

Такой исполнен лишь невзгод.

Набит в начале ими год:

То этот что ни день, то тот.

Жаль, к лету сякнет их запас!

4800 Неделю пятую у нас

Нет праздников, лишь день воскресный,

Зато есть служка столь прелестный,

Что ждем мы встреч но дням воскресным

С творцом и служкою прелестным.

Благословен будь тот, кем он

Был прежде грамоте учен!

Неграмотный ничтожен столь,

Что хлеб ценней его и соль.

Удел презренный уготован

4810 Тем знатным, кто необразован.

Взять даму: более она

Достойна, коль просвещена.

Вот вы: когда б, ответьте честно,

Не знали то, что вам известно,

То как в течение двух лет

Спасались бы от ваших бед?

Вы б умерли от этой пытки!

А так, глядишь, печаль в убытке

Был чтением досуг ваш занят".

4820 Фламенку и ответить тянет,

И девушку к себе привлечь:

"Умна, подружка, наша речь,

Я с вами полностью согласна.

Тому и сам досуг напрасно

Дарован, кто необразован:

В нем только смерти слышит зов он.

Едва ль найдется средь людей,

Хоть по земле ищите всей,

Такой ученый грамотей,

4830 Чтоб знаний не желал полней.

Всяк неуч, хоть бы и дремучий,

Учился бы, представься случай.

А были б знания в продаже,

На них не пожалел бы даже

Скупец казны большой своей,

Ища товару поценней,

И мог быть только книгочей

Придумщиком таких затей".

Меж тем, Гильем, уединясь,

4840 В порядке слов находит связь:

"Я лишь словцом _чей грех?_ одарен,

Но ей премного благодарен

И за _чей грех?_, ибо на это

Ждет моего она ответа,

Спросить _чей грех?_ благоволив.

Ответ же мой неприхотлив:

Недуг мой, что ведет ко гробу,

Любовь, ибо в одну особу

Влюблен я; мук причина всех

4850 Та, кем я спрошен был _чей грех?_

В любви я счастлив, ибо понят:

Сколь голос мой ни тих, все помнит

Она, что молвил, наизусть.

В час добрый с ней случится пусть

То, ждет чего она и хочет,

Чего моя мечта ей прочит!

В ней вежество исподтишка

Рождает мысль, что столь тонка,

Чтоб речь ее связать с моею.

4860 Чем больше смысла разумею

В ее словах, тем больший лад

В них виден: сам сказать бы рад

Был так. Иль в этой передряге

Не о моем печется благе

Она? Нельзя найти верней

Ответов к выгоде моей,

Не будь ей мило, не искала б,

А не ища - не отвечала б.

Так я сужу, и вывод мой

4870 Что мысль ее задета мной.

Пусть знает злой моей кончины

И моего _умру_ причины".

Гильем с утра в день Вознесенья

Готовился. Благословенье

Дать не желая абы как,

Он рассчитал свой каждый шаг,

В миг должный молвил даме внятно:

"_Любви_", - и повернул обратно.

Эн Арчимбаут не стал зевать,

4880 Он вышел раньше всех опять.

Не мог найти после обеда,

Чем бы заняться, привереда,

Но бог прислал к нему гонца,

С ним был весь день он до конца.

В столь необычном беспокойстве

Была Фламенка, что в расстройство

И размышленье на постель

Легла. "Где, дама, вы? Ужель,

Пред нею встала Маргарита,

4890 Вам нынче не было открыто,

Дошел мной найденный ответ

До собеседника, иль нет?"

- "Вы ль, друг мой, не смекнете здравым

Умом, коль и не выдам я вам

Того? Ответ его не странен

Для вас: любовью, дескать, ранен,

Любовь винит он, умирая.

Подумать, из чужого края

Перейти на страницу:

Похожие книги

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия