Флэшмен в Большой игре

Нана, который, очевидно, понимал о чем идет речь, при этих словах слегка наклонился вперед, расплылся в масляной улыбке и что-то пробормотал на наречии маратхи. Азимула-Хан кивнул и продолжил:

— Его высочество говорит, что уже идет сбор вьючных животных, чтобы довезти ваших раненых до реки, где вас ожидают лодки, чтобы доставить в Аллахабад.

Я задал вопрос, который так волновал Уилера:

— Какие гарантии личной безопасности будут нам предложены?

Азимула удивленно вскинул брови:

— Но разве они так уж необходимы? Если бы мы хотели вас уничтожить, то должны были бы атаковать или просто немного выждать. Видите ли, мы знаем, в каком положении вы находитесь. Поверьте мне, джентльмены, его высочеством движут исключительно человеколюбие и чувство милосердия…

Не знаю, было ли это спланировано нарочно, но его последняя фраза была прервана диким криком агонии — ужасным воем, донесшимся из-за деревьев. Крик повторился еще раз, а затем потонул в отчаянном вопле боли — так что я почувствовал, как волосы на загривке у меня встали дыбом, а Мур едва не выпрыгнул из своих сапог.

— Что это, во имя Господа? — воскликнул он.

— Полагаю, дипломатия махараджи, — ответил я с каменным лицом, хотя внутри у меня все тряслось. — Очевидно, с кого-то живьем сдирают кожу в нашу честь — чтобы мы могли это слышать и запомнить.

— … но если слова его высочества недостаточно, — спокойно продолжал Азимула, — он не будет возражать против того, чтобы вы забрали с собой личное оружие и… скажем, по двадцать патронов на человека? Согласитесь, что на открытом пространстве у вас будет не намного меньше преимуществ, чем за этими призрачными укреплениями. Но повторяю, джентльмены, его высочество ничего не выиграет, пойдя на обман, — даже напротив. Это просто невозможно для него, так как ударит по его политической репутации.

Я ни на грош не верил этому проклятому ублюдку, но лично сам чувствовал склонность с ним согласиться. Избавиться от британского гарнизона было важным делом, но он мог добиться этого в любом случае, даже не соблазняя возможностью свободного выхода. С другой стороны, заставив британцев спустить флаг, Нана добавил бы себе очков — хотя Азимула как мог избегал даже намекать на это, зная, что ничто более не заставило бы Уилера только усилить сопротивление.

Нана что-то быстро заговорил на маратхи, а я пока пытался забыть об ужасном крике, обменявшись откровенным взглядом с Султаншей Адалой, — такое никогда не повредит. Азимула-Хан дослушал Нану и снова повернулся к нам.

— Его высочество просит вас убедить генерала Уилера и добавляет, что на время, пока вы рассматриваете его щедрое предложение, он повелел своим войскам соблюдать армистицию. ^[159]Я лично прибуду завтра за ответом генерала Уилера.

Вот так оно и было. Мы с Муром тронулись в обратный путь через лагерь панди —и если бы мне нужны были доказательства необходимости сдачи укрепления, то я бы нашел их в сердитых взглядах этих нахмуренных смуглых лиц, на биваках и артиллерийских позициях. Возможно, они выглядели не так бодро, как в то время, когда верно служили Компании, но, клянусь Богом, их было много и нигде не было и признаков слабости или дезертирства.

Прошло довольно много времени, прежде чем мы вернулись в укрепление и доложили Уилеру о предложениях Нана-сагиба. Генерал созвал на совет всех офицеров и мы, кто сидя, кто стоя, набились в отгороженный угол казармы, служивший ему штабом. За занавеской по-прежнему раздавались стоны раненых и крики детей, пока мы в сотый раз перебирали аргументы «за» и «против», которые уже шепотом высказывались этим утром. Можете мне поверить, как сильно я перепугался, когда понял, что Уилер продолжает вынюхивать обман, а наши юные горячие головы просто криком кричали, ратуя против сдачи.

— Мы же продержались до сих пор, — разорялся Делафосс, — а теперь бунтовщики ослабели. Говорю вам — пошлите их ко всем чертям и — десять против одного — они снимут осаду.

Послышались одобрительные выкрики, однако Вайберт заметил:

— Но если они не снимут ее, что тогда? Через три дня в этом дьявольском месте у нас не останется в живых ни одной женщины или ребенка. Вы готовы согласиться с этим?

— А вы готовы поверить слову мятежника? — парировал Делафосс. — Пока мы удерживаем это укрепление, мы, по крайней мере, хоть как-то сдерживаем его — так что он может все-таки снять осаду или нам на помощь подойдет Лоуренс. Но стоит нам лишь поверить слову Нана-сагиба и выйти из-за вала, как мы окажемся в его власти.

— И нам придется спустить наш флаг перед кучкой бунтовщиков, — с горечью произнес Томпсон. — Как же мы вернемся домой, в Англию, и расскажем об этом?