Флэшмен в Большой игре

Уилер формально вынес вопрос на голосование, но теперь его результаты были предопределены. Когда Мур и Уайтинг проголосовали за сдачу, даже самые упрямые из молодых людей вынуждены были сдаться и в течение получаса письмо с ответом Уилера, содержащее согласие на почетную капитуляцию, было уже на пути к лагерю Нана-сагиба. [XXXI*] При этом генерал добавил условие, что мы не только сохраним свое оружие, но и возьмем с собой по шестьдесят зарядов на человека, вместо предложенных нам ранее двадцати — «так что если они решат нас обмануть, то не особенно на этом выиграют», — сказал он нам, почти в точности повторяя мысль, выраженную накануне Азимулой: «Мы с тем же успехом можем драться в открытом поле, как и в этой смертельной ловушке». Как в воду глядел.

Как видите, Уилер по-прежнему опасался предательства, а я — нет. Скажете, я обманывал себя, но дело в том, что я действительно не видел, что Нана может выиграть, если попытается обмануть нас. Я и сейчас это говорю абсолютно честно, и если так подробно рассказываю о сдаче Канпура, так лишь потому, что это было памятное событие не только в истории мятежа, но и всей Индии. Я высказался в пользу сдачи — и, как полагаю, мой голос стал решающим — потому что я видел в этом единственный способ спасти свою шкуру. Но и помимо столь жизненно важных соображений, я по-прежнему считаю, что сдача была оправдана по всем солдатским канонам и здравому смыслу. Можете назвать меня дураком и качать головой в свете дальнейшего развития событий — ничего не могло быть хуже продолжения обороны этого проклятого укрепления.

Какие бы сомнения ни продолжал испытывать Уилер, мало кто решился бы разделить их с ним после того, как стало известно о принятом нами решении, и Азимула вместе с Джвала Першадом прибыли к укреплению, чтобы сообщить и засвидетельствовать все начинания Нана: вьючные животные должны были прибыть на рассвете, чтобы облегчить нам путь к реке, почти в милю длиной, где нас будут ожидать лодки. Так что всю ночь в гарнизоне царила суета сборов, которые перемежались вознесением благодарения Всевышнему за счастливое избавление. Казалось, тяжелый груз спал с наших плеч; впервые за многие недели огни для приготовления пищи были разложены за пределами казарм, раненых вынесли из вонючих каморок, чтобы они могли подышать свежим воздухом и даже дети играли на валу, где мы только пару дней назад насмерть резались с сипаями. Усталые, истощенные лица озарялись улыбками, никто не обращал больше внимания на грязь с вонью и даже не думал о толпе мятежников с пушками и ружьями, стоявших лагерем всего в нескольких сотнях ярдов. Стрельба прекратилась, страх смерти ушел, мы готовились двинуться навстречу безопасности и всю ночь сквозь шум приготовлений к ночному небу поднимались звуки благодарственных молитв.

Одним из тех, кто был настроен по-прежнему мрачно, был Ильдерим. Уилер сказал, чтобы сипаи, оставшиеся верными своей присяге и сражавшиеся на стороне британцев, под покровом темноты ускользнули из укрепления через южные ворота, так как боялся, как бы утром бунтовщики не расправились с ними, но Ильдерим не последовал этому совету. Ночью он подошел ко мне на северную сторону вала, где я покуривал сигару и радовался умиротворению своих мыслей.

— Пристало ли мне бежать, как трусу, в которого кто-то швырнул камнем? — ворчал он. — Нет — я пойду завтра, с Уилер-сагибом и другими вашими людьми. А чтобы любая собака из числа мятежников могла узнать меня, а специально для этого случая надену киллут, ^[160]— и когда пуштун подошел поближе, я увидел, что он одет в полную парадную форму офицера туземной кавалерии — белая куртка, перчатки с крагами, пуггари с длинным концом и прочее. — Это всего лишь мундир сипайского полка, который я снял с одного из тех, кого мы убили позавчера, но и этого достаточно, чтобы показать, что я солдат, — он ухмыльнулся, оскалив зубы. — И я возьму с собой все шестьдесят патронов — сделай и ты так же, мой кровный брат!

— Похоже, они нам не понадобятся, — заметил я, пожав плечами.

— Кто знает… Если тигр уже наложил свою лапу на спину козла и вдруг дружески улыбается ему… Уилер-сагиб не доверяет Нана. А ты?

— Но ведь выбора нет, не так ли? — спросил я. — И, в конце концов, этот Нана подписался под своими обещаниями…

— Но если он нарушит их, мертвые уже не пожалуются, — сплюнул Ильдерим. — Так что говорю тебе, Флэшмен-сагиб — возьми с собой эти шестьдесят патронов.