«Флоту – побеждать!»

Не то чтобы Степан был истово верующим человеком, скорее наоборот, но на войне, когда в любую секунду может окончиться твой земной путь и начаться (или не начаться) новый, очень хочется верить, что «конец твой еще не конец…», как пел Высоцкий. И очень не хочется верить, что вместе с прекращением жизнедеятельности твоего тела «сотрутся все файлы» твоего мозга, исчезнет весь твой «богатый внутренний мир», ты перестанешь не только есть и дышать – перестанешь мыслить. А значит, перестанешь существовать. Вот это действительно страшно. Страшно и жутко…

Ну а если от твоего решения зависит не только собственная жизнь, а жизни еще тысяч людей, судьба Родины, в конце концов – ой как захочется верить в нечто высшее, ой как захочется рассчитывать хоть на какую-то помощь «оттуда».

По флагману русской эскадры сосредоточили огонь все четыре японских броненосца – Того сумел выскочить на своем «Микасе» несколько впереди курса артурцев, и у него получилось взять «Петропавловск» под обстрел основной частью своих главных сил. Три броненосных крейсера линии били по «Пересвету».

Противники преследовали разные цели – Того стремился за оставшийся до темноты промежуток времени нанести как можно большие повреждения хоть одному из русских броненосцев. Макаров же старался в максимальной степени помешать этому. Не надеясь серьезно повредить кого-то из японцев. Поэтому русские разобрали цели: «Петропавловск» бил по «Микасе», а остальные по соответствующим мателотам вражеского кильватера – «Полтава» по «Асахи», «Севастополь» по «Сикисиме» или «Ясиме». А вот «Пересвет» с «Победой» все-таки сосредоточили огонь на ведущей броненосные крейсера противника «Асаме».

С одной стороны, стрелять всем по одному – больше шансов поскорее отправить этот корабль противника в нокдаун, если вообще не в нокаут, за кратчайшее время, ведь дело даже не просто в сумме попаданий, а в сложности быстро устранять или хоть как-то нивелировать их последствия – заделывать пробоины, гасить пожары и так далее…

Но, с другой стороны, точность массированного огня чувствительно ниже, чем у индивидуального – пойди разбери в этой мешанине всплесков, где падения твоих снарядов, а где ими вздыбили воду соседи по кильватеру. А при стрельбе индивидуальной старший артиллерист видит падение именно снарядов своих орудий, и ему многократно легче корректировать ведение огня, так что процент попаданий при прочих равных будет серьезно повыше. К тому же, если вся линия противника лупит по одной-двум целям, значит, остальные корабли практически не обстреливаются. А если не обстреливаются, то их орудийные расчеты действуют практически в полигонных условиях – им не мешают наводить пушки взрывы на своем корабле, не нервируют возможные последствия этих взрывов, в поле зрения прицелов не вырастают водяные фонтаны – пали не хочу!

Прошло уже пятнадцать минут боя, но «Петропавловск» еще не получил серьезных повреждений – хоть и разгорелся пожар в кают-компании, но он достаточно быстро был ликвидирован. Вероятно, заходящее солнце, бившее своими лучами в глаза японских наводчиков, мешало более точной стрельбе, тем более что русские корабли шли на фоне темного берега, и это опять же не способствовало меткости огня по ним.

Но закон больших чисел в конце концов сработал, и неопадающая стена от всплесков вражеских снарядов перед бортом русского флагмана реализовалась не только несколькими попаданиями шестидюймовых снарядов, но и парой двенадцатидюймовых. И если первый из двух разорвался на броневом поясе, не нанеся броненосцу практически никаких повреждений, то второй срикошетил от брони вниз, под воду, где и разорвался, ударив взрывом в подвздошину корабля напротив котельного отделения. Конструкции корпуса деформировались, и открылась течь. В результате «Петропавловск» принял около ста тонн воды. Неприятно, но вполне терпимо – даже на скорости хода данный удар практически не сказался, флагман уверенно держал четырнадцать узлов.

«Пересвету» повезло меньше – несмотря на то что его обстреливали не четыре броненосца, а лишь три броненосных крейсера, их восьмидюймовые снаряды угодили крайне удачно для японцев и совсем некстати для русского корабля.

Нет, понятно, что каждое отдельное попадание вполне может быть более или менее удачным, но чтобы три подряд стали буквально «золотыми»…

В самой завязке сражения взрывом выдрало около трех квадратных метров обшивки в небронированной носовой оконечности «Пересвета». В метре над ватерлинией. На полном ходу пробоину стало захлестывать волнами. Не прошло и минуты, как разворотило среднюю трубу. Обломки железа рухнули вниз и существенно перекрыли дымоход. Тяга в соответствующих топках немедленно упала, дым, не ушедший в атмосферу, стал душить кочегаров…

– Ваше превосходительство, – обратился к Ухтомскому командир броненосца. – Ход падает. Из машинного передают: «В ближайшее время больше тринадцати узлов выжать не сможем».

– Держать столько, сколько сможем, – мрачно бросил в ответ адмирал. – И запросите машину, когда смогут дать хотя бы четырнадцать-пятнадцать.