Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Вы не представляете себе, мадам, сколько у меня из-за этого было трудностей, — заявил он. — Enfin[135], эти путешественники просто невменяемы. Не я же устроил туман! Естественно, создались некоторые неудобства, но я считаю, их нужно воспринимать с улыбкой. Обидно, конечно, когда ваши планы нарушаются, но apres tout[136], мадам, положа руку на сердце, что такое опоздание на пару часов? Не все ли равно, каким рейсом вы прибудете в Касабланку!

Но маленький задерганный француз ошибся. Именно в тот день это было далеко не все равно. Когда Хилари, долетев наконец до пункта назначения, вышла на нагретый солнцем асфальт, носильщик, кативший рядом с ней тяжело нагруженную тележку, заметил:

— Вам повезло, мадам, что вы не летели предыдущим рейсом. Тут такое было…

— Что именно? — встрепенулась Хилари.

Ее собеседник опасливо оглянулся по сторонам, но рассудил, что такую новость все равно не скроешь, и наклонился к ней.

— Mauvaise affaire![137] — пробормотал он, доверительно понизив голос. — Тот самолет разбился при посадке. Летчик, штурман и почти все пассажиры погибли. В живых осталось человек пять, но и их здорово потрепало.

В первую секунду Хилари охватила ослепляющая ярость. Ну почему, почему она не оказалась в том самолете? Все было бы уже кончено — ни душевной боли, ни страданий. Те пассажиры хотели жить, а она… она не дорожит жизнью. Почему же это случилось не с ней?

После весьма поверхностного таможенного досмотра Хилари отправилась на такси в гостиницу. Стоял прекрасный солнечный день, едва клонящийся к закату. Все было так, как она представляла: чистый воздух, золотистый свет. Ну вот она и добралась, бежав от тумана, холода и тьмы Лондона, оставив позади страдание и неопределенность. Вокруг ключом била жизнь с яркими красками и солнцем.

Подойдя к окну, она распахнула ставни и выглянула на улицу. Да, все, как она и представляла себе… Хилари медленно отвернулась от окна и присела на кровать. «Бежать, бежать!», повторяла она себе всю дорогу, а теперь вдруг с холодной ясностью поняла, что бежать некуда.

Здесь было как в Лондоне, и сама она, Хилари Крейвен, в Марокко была прежней, лондонской.

— Какая же я дура, — чуть слышно произнесла она. — Ну с чего я взяла, что здесь мне будет лучше?

В Англии осталась могилка Бренды, маленький трогательный холмик. В Англии остался Найджел, собиравшийся жениться на другой. Ну с чего она вообразила, что в Африке эти вещи будут для нее значить меньше? Ей просто хотелось в это верить, а теперь все прошло. Она опять оказалась один на один с реальностью, с тем, что можно и чего нельзя вынести. Можно терпеть, если есть, ради чего. Она вынесла и собственную тяжелую болезнь, и предательство Найджела, и все, что этому сопутствовало, потому что у нее была Бренда. Потом была долгая безнадежная борьба за жизнь Бренды — борьба, которую она проиграла… Теперь жить было незачем. Чтобы понять это, Хилари понадобилось съездить в Марокко. В Лондоне у нее было странное чувство, будто, выбравшись оттуда, она сможет все забыть и начать жизнь сначала. Она заказала билет в этот город, ничем не напоминающий о прошлом, исполненный того, что она так любила: солнечного света, чистого воздуха, новых, непривычных людей и вещей. Она думала, что здесь все будет по-другому. Все оказалось по-прежнему. Деваться было некуда. Ей, Хилари Крейвен, надоело жить, только и всего.

Если бы не туман… Она попала бы на самолет, на который у нее был заказан билет, и все проблемы уже были бы разрешены. Ее изуродованное тело лежало бы в казенном французском морге, а душа, освободившись от страданий, успокоилась бы. Ну что ж… это никогда не поздно, хотя придется предпринять кое-какие усилия.

Вот если бы у нее было с собой снотворное… Хилари вспомнила странное выражение на лице доктора Грея, когда она попросила выписать ей таблетки.

«Не стоит, — ответил он. — Привыкайте-ка лучше засыпать без лекарств. Сначала будет тяжело, но потом все наладится».

Странное выражение… Неужто он знал или подозревал, до чего дойдет дело? Не важно, особого труда это не составит. Она решительно поднялась и засобиралась в аптеку.

3

Хилари всегда казалось, что за границей лекарства купить проще простого. Теперь она с удивлением обнаружила, что это не совсем так. Первый аптекарь отпустил ей всего две упаковки, сказав, что для большего количества нужен рецепт. Она с небрежной улыбкой поблагодарила его и поспешила к выходу. У дверей она столкнулась с высоким неулыбчивым молодым человеком, извинившимся перед ней по-английски. Выходя, она слышала, как он попросил себе зубную пасту.