Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

Освещенная приглушенным светом, та лежала без сознания, с забинтованной головой. По одну сторону кровати стояла медсестра, по другую — врач. Джессоп сидел на стуле в дальнем конце палаты. Врач повернулся к нему и заговорил по-французски.

— Уже недолго, — произнес он. — Пульс все слабее.

— Она еще придет в сознание?

— Кто знает, — пожал плечами француз. — Возможно, перед смертью.

— И ничего нельзя сделать? Ввести ей какой-нибудь стимулятор?

Врач покачал головой и вышел. За ним последовала сестра. Вместо них появилась монахиня и встала в головах постели, перебирая четки. Хилари взглянула на Джессопа и, повинуясь его взгляду, подошла к нему.

— Вы слышали, что сказал доктор? — шепотом спросил он.

— Да. А что вы хотите ей сказать?

— Если она придет в сознание, я хочу знать все, что вам удастся из нее вытащить — пароль, условный знак, что придется, понимаете? С вами она заговорит скорее, чем со мной.

— Вы предлагаете мне шпионить за умирающей? — взорвалась Хилари.

Джессоп снова по-птичьи склонил голову набок.

— Вы это так воспринимаете? — уточнил он, взвесив ее слова.

— Да, именно так.

Джессоп задумчиво посмотрел на нее.

— Ну ладно, поступайте как знаете. Себе я подобной щепетильности позволить не могу, понятно?

— Разумеется, вы же выполняете свой долг. Допрашивайте ее сколько угодно, только не впутывайте в это меня.

— Я вас не принуждаю.

— Нам нужно условиться об одном. Мы скажем ей, что она при смерти?

— Не знаю. Надо подумать.

Хилари кивнула и вернулась на свое место у кровати. Ее охватило сострадание к умирающей, торопившейся на встречу с любимым. А может, все было не так, и она прилетела в Марокко просто ради того, чтобы побыть одной, убить время, пока не появятся достоверные сведения о муже?

Время шло. Почти через два часа четки вдруг замерли в руках монахини, и она тихо и отчужденно произнесла:

— Что-то происходит. По-моему, мадам, это конец. Я схожу за доктором.

Она вышла из комнаты. Джессоп по стенке приблизился к кровати, стараясь не попасться на глаза лежащей женщине. Веки ее дрогнули и приподнялись. Равнодушные зеленые глаза уставились в глаза Хилари, закрылись снова, открылись, и в них появилась тень сомнения.

— Где я?.. — почти беззвучно сорвалось с ее губ как раз в ту секунду, когда в палату вошел врач. Подойдя к кровати, он взял женщину за руку, слушая пульс.

— Вы в больнице, мадам, — пояснил он. — Ваш самолет попал в аварию.

— В аварию? — повторил тот же едва слышный голос.

— У вас есть знакомые в Касабланке, мадам? Может быть, вы хотите с кем-то встретиться, что-нибудь передать?

— Нет, — ответила умирающая, с трудом подняв глаза на врача и тут же переведя их на Хилари: — Кто… вы…

Наклонившись к ней, Хилари заговорила как можно раздельнее и отчетливее:

— Я тоже прилетела из Англии. Если я могу вам чем-нибудь помочь, не стесняйтесь, скажите.

— Нет… не надо… Разве что…

— Что?

— Ничего.

Глаза миссис Беттертон опять закрылись. Подняв голову, Хилари наткнулась на повелительный взгляд Джессопа и решительно мотнула головой.

Джессоп шагнул вперед и стал рядом с врачом. Умирающая вновь открыла глаза.

— А вас я знаю, — прошептала она.

— Да, миссис Беттертон, меня вы знаете. Вы можете что-нибудь сообщить о своем муже?

— Нет, — ответила она, опуская веки.

Джессоп повернулся и вышел из палаты. Врач покосился на Хилари, тихонько произнес:

— C'est la fin![141]

Глаза умирающей снова открылись, с трудом оглядели палату и остановились на Хилари. Олив Беттертон слабо шевельнула рукой, и Хилари инстинктивно стиснула эту холодную белую кисть. Врач пожал плечами и, слегка поклонившись, удалился. Женщины остались наедине. Олив Беттертон мучительно пыталась что-то вымолвить.

— Скажите… скажите…

Хилари поняла, чего она хочет, и в ту же секунду поняла, как ей самой следует поступить. Она склонилась над распростертым телом.

— Да, — произнесла она раздельно, подчеркивая каждое слово, — вы при смерти, вы ведь это хотели узнать? Слушайте меня. Я постараюсь отыскать вашего мужа. Что мне ему передать, если я его найду?

— Скажите… скажите, чтобы был поосторожнее… Борис… Борис… опасен…

Дыхание с хрипом вырвалось из ее груди. Хилари наклонилась ближе:

— Вы можете подсказать, как мне добраться до вашего мужа? Как с ним связаться?

— Снег.

Слово это прозвучало настолько слабо, что Хилари подумала, будто ослышалась. Снег? Какой снег? При виде ее смятения у Олив Беттертон вдруг вырвалось некое подобие смешка, и она чуть слышно продекламировала:

Всюду лето, снега нету,
А у нашего двора
За ночь выросла гора!

— Идите… — прошептала умирающая. — Идите… Скажите ему насчет Бориса… Я в это не верю… Ни за что не поверю… А вдруг правда?.. Тогда… тогда… берегитесь…

Из горла у нее вырвался хрип, лицо исказилось, и Олив Беттертон умерла.

2