Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

Мадемуазель Жанна Марико сидела в изящной позе на стуле с высокой спинкой и, зевая, глазела в окно. Мадемуазель Марико была ненатуральной блондинкой с заурядным, но ярко накрашенным лицом. Шикарно одетая. Она не проявляла к прочим посетительницам ни малейшего интереса. С ними все было ясно, а она обдумывала грядущие перемены в своей интимной жизни и не могла отвлекаться на каких-то там представителей дикого племени туристов!

Мисс Хетерингтон и миссис Келвин Бейкер, проведя две-три ночи под гостеприимным кровом «Сен-Луи», успели познакомиться. Миссис Келвин Бейкер, с типично американским дружелюбием, заговаривала с кем ни попадя. Мисс же Хетерингтон, при том, что нуждалась в собеседниках ничуть не меньше, обращалась только к англичанам и американцам, достигшим, по ее мнению, определенного положения в обществе. Из французов рассчитывать на снисхождение мог только безупречный семьянин, которого легко было распознать по сидевшим рядом детям.

Какой-то француз, с виду — преуспевающий бизнесмен, заглянул в гостиную, но, сраженный обстановкой женской солидарности, ретировался, с сожалением бросив долгий взгляд на мадемуазель Марико.

Мисс Хетерингтон начала тихонько считать петли.

— Двадцать восемь, двадцать девять… так, а как же я… Ага, понятно.

Теперь в комнату заглянула высокая рыжеволосая женщина, которая, поколебавшись секунду, направилась дальше, в сторону столовой.

Миссис Келвин Бейкер и мисс Хетерингтон тут же сделали стойку. Миссис Бейкер отвернулась от письменного стола и театральным шепотом произнесла:

— Вы заметили эту женщину с рыжими волосами, она только что сюда заглядывала, мисс Хетерингтон? Говорят, она одна и осталась в живых, когда на прошлой неделе разбился самолет.

— Она приехала сегодня днем. — От возбуждения мисс Хетерингтон спустила лишнюю петлю. — В карете «скорой помощи».

— Прямо из больницы, сказал управляющий. Стоило ли ей так рано выписываться? У нее ведь было сотрясение мозга.

— И лицо заклеено пластырем — наверно, порезалась стеклом. Ей еще повезло, что нет ожогов. Говорят, при этих авиакатастрофах бывают жуткие ожоги.

— Об этом даже думать невыносимо. Бедняжка… Интересно, а муж ее был с нею и погиб?

— Не думаю, — покачала изжелта-седой головой мисс Хетерингтон. — В газете писали, что она была одна.

— Да, верно. Там даже стояла ее фамилия. Миссис Беверли… нет, вспомнила, миссис Беттертон.

— Беттертон, — задумчиво произнесла мисс Хетерингтон. — Что-то мне это напоминает… Беттертон… По-моему, я встречала это имя в газетах…

«Tant pis pour Pierre, — сказала про себя мадемуазель Марико, — И est vraiment insupportable! Mais le petit Jules, lui il est bien gentil. Et son pere est tres bien place dans les affaires. Enfin, je me decide!»[144]

И мадемуазель Марико широким грациозным шагом навсегда удалилась как из маленькой гостиной, так и из нашего повествования.

2

Миссис Томас Беттертон выписалась из больницы через пять дней после катастрофы. Карета «скорой помощи» довезла ее до гостиницы «Сен-Луи».

Миссис Беттертон, бледную и болезненную, с забинтованным и заклеенным пластырем лицом, тут же проводил в отведенный ей номер рвавшийся услужить управляющий.

— Много же вам пришлось пережить, мадам! — заметил он, предварительно учтиво осведомившись, устраивает ли миссис Беттертон ее номер, и непонятно зачем включив абсолютно ненужный свет. — Но как же вам повезло!

Это просто чудо! Насколько я слышал, спаслись всего трое, и один до сих пор в тяжелом состоянии.

Хилари устало опустилась в кресло.

— Да, — пробормотала она. — Мне до сих пор не верится. Даже трудно что-нибудь припомнить. Весь тот день как в тумане.

— Еще бы, — сочувственно закивал управляющий. — Это все от сотрясения. С моей сестрой раз случилось нечто подобное. Она во время войны жила в Лондоне и попала под бомбежку. Ну, ее оглушило, а потом она встала, прошла пешком пол-Лондона, села в поезд на станции Юстон, и, figurez-vous[145], пришла в себя только в Ливерпуле, ничего не помня ни о бомбе, ни о поезде, ни о том, как она туда доехала! Последнее, что запечатлелось у нее в памяти, — это как она у себя дома, в Лондоне, вешает юбку в шкаф. Удивительные вещи иногда происходят с людьми!

После того как Хилари выразила полное с этим согласие, управляющий откланялся. Хилари встала с кресла и подошла к зеркалу. Она настолько вжилась в свой новый образ, что явственно ощущала характерную слабость человека, только что оправившегося от тяжелой болезни.