Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

Портье, к которому она сразу же обратилась, сообщил, что никакой корреспонденции на ее имя не поступало. Первые шаги в новой роли ей предстояло делать наугад. У Олив Беттертон, возможно, был телефон, по которому надо было позвонить, или адрес связного в Касабланке, но обо всем этом можно было лишь догадываться. Для нее отправной точкой служили только паспорт миссис Беттертон, ее аккредитив и ворох документов из туристического агентства Кука. По ним выходило, что она должна провести два дня в Касабланке, шесть дней в Фесе[146] и пять — в Марракеше[147]. Конечно, гостиничная броня устарела, и этим нужно было заняться. С паспортом, аккредитивом и сопутствующим идентификационным письмом специалисты уже поработали. В паспорте теперь красовалась фотография Хилари, а подпись на аккредитиве, гласившая «Олив Беттертон», была поставлена ее рукой. Документы были в порядке, ей оставалось как можно достовернее играть свою роль и ждать. Козырной ее картой была авария, повлекшая за собой потерю памяти и некоторую неадекватность в поведении.

Катастрофа была настоящей, и Олив Беттертон действительно находилась на борту самолета. Сотрясением в случае чего можно объяснить, почему она не выполнила данных ей инструкций. Сбитая с толку, слабая, не вполне отдающая себе отчет в происходящем, Олив Беттертон будет ждать указаний.

Самым естественным в данной ситуации было бы прилечь отдохнуть, что она и сделала. Часа два она старалась освежить в памяти все, чему ее учили, потом причесалась, подкрасила губы и отправилась на ужин в гостиничный ресторан.

Там за ней наблюдали с некоторым интересом. Правда, деловые люди не обратили на нее никакого внимания, но со столиков, занятых туристами, до нее доносился шепоток:

— Вон та женщина, милочка… вон та, рыжая… попала в авиакатастрофу. Ее сюда привезли на «скорой», я сама видела. Вид у нее совершенно больной. Надо же человека выписать в таком состоянии! Ужасное потрясение, зато как ей повезло, что она осталась жива!

После обеда Хилари немного посидела в гостиной, гадая, не попытается ли кто-нибудь вступить с ней в контакт. В комнате, кроме нее, было еще две-три женщины и одна из них, пожилая, пухленькая, небольшого роста, с подсиненными седыми волосами, не заставила себя долге ждать. Подсев к Хилари, она защебетала с приятной американской жизнерадостностью:

— Надеюсь, вы не обидитесь, но я просто не в состоянии молчать. Это ведь вы так чудесно спаслись после авиакатастрофы?

— Да, я, — отложила свой журнал Хилари.

— Какой ужас! Я имею в виду катастрофу. Говорят, спаслись всего трое. Это правда?

— Только двое. Одна пассажирка умерла в больнице.

— Боже мой! Что вы говорите! Не сочтите за нескромность, мисс… миссис…

— Беттертон.

— Очень приятно. Так вот, не сочтите за нескромность, где вы сидели в самолете? Впереди или в хвосте?

К этому Хилари была готова и не замедлила с ответом:

— В хвосте.

— Да, говорят, это самое безопасное место. Я всегда прошу, чтобы меня посадили около задней двери. Слышали, мисс Хетерингтон? — обратилась она к другой пожилой леди, явно британке, с унылым лошадиным лицом. — Что я вам говорила? Когда входите в самолет, не вздумайте дать стюардессе отвести вас вперед.

— Кто-то ведь должен сидеть впереди, — робко возразила Хилари.

— Кто угодно, только не я, — отрезала ее новая знакомая. — Ах да, моя фамилия Бейкер. Миссис Келвин Бейкер.

Хилари отозвалась приличествующими к случаю словами, и миссис Бейкер тут же взяла нить беседы в свои руки.

— Я только что приехала сюда из Могадора, а мисс Хетерингтон — из Танжера[148]. Мы здесь и познакомились. Вы собираетесь в Марракеш, миссис Беттертон?

— Собиралась, — вздохнула Хилари, — но эта катастрофа спутала все мои планы.

— Да, разумеется. Вам непременно надо побывать в Марракеше, правда, мисс Хетерингтон?

— Там все чудовищно дорого, — отозвалась мисс Хетерингтон, — а компания так и норовит сэкономить на наших суточных.

— Там замечательная гостиница, «Мамуния», — не сдавалась миссис Бейкер.

— Баснословно дорого, — продолжала гнуть свое мисс Хетерингон. — Я на это не рассчитывала. Конечно, вам, миссис Бейкер, с вашими долларами… Но мне говорили, что там есть одна маленькая гостиница, очень чистенькая, с недурной кухней.

— Куда вы еще собираетесь съездить, миссис Беттертон? — поинтересовалась миссис Келвин Бейкер.

— Я бы хотела посмотреть Фес, — сказала Хилари, — хотя, конечно, экскурсию придется заказывать заново.

— Да, в Фесе и в Рабате[149] обязательно надо побывать.

— А вы там были?

— Нет еще. Я как раз собираюсь туда, и мисс Хетерингон тоже.

— Говорят, Старый город ничуть не изменился со средних веков, — поделилась своими знаниями мисс Хетерингтон.

После нескольких минут столь же маловразумительной беседы Хилари, пожаловавшись на усталость, поднялась к себе в номер.

Вечер прошел практически впустую. Обе ее собеседницы были типичными туристками и вряд ли могли оказаться кем-то еще. Она решила, что, если завтра с ней никто не попытается связаться, надо будет пойти в агентство Кука и поговорить насчет поездок в Фес и Марракеш.