Фонарик Лилька

Ночью вдруг полил дождь. На улице – тепло, а в доме – просто оранжерея. Батареи жарят вовсю. Баба Клава счастлива: молоко скисает даже быстрее обычного. Я же валялась на кровати без дела, слушая, как тикают часы на подоконнике, представляя себе убегающие минуты. Потом не выдержала – залезла на сайт «ВКонтакте». Вообще все друзья, с которыми я общаюсь, у меня в «Фейсбуке». Там же и вся информация по работе. Приглашения на семинары бариста, объявления о разных конкурсах и фестах.

«ВКонтакте» – это пережиток прошлых времен, напоминание о бурной школьной жизни, когда день без нового мема, повешенного на стенку, без того, чтобы с пеной у рта отстаивать свою точку зрения в какой-то группе, казался зря прожитым. Но там были все школьные друзья, в том числе и из параллельных классов. Мне очень хотелось с кем-то просто похихикать и пококетничать, чтобы стряхнуть с себя эту мартовскую полусонную хмарь, липкое болото, в котором самым топким и опасным местом была мысль, что Серёня теперь может встречаться с кем-то еще.

Онлайн был Вадик, по прозвищу Каракатица, с которым я просидела до восьмого класса за партой (потом появился Серёня), и Отарик. Вадик работал на автомойке и мечтал завести «свой бизнес». Отарик «поступал на врача» уже второй год. Родительские деньги позволяли ему всё: и без конца поступать, и как-то косить от армии. Мама требовала от Отарика только одного – чтобы готовился к поступлению. Отарик ее убедил, что готовятся все только на компьютерах, информацию там ищут, читают научные статьи, а уж проверять каждую секунду, сидит ли Отарик «ВКонтакте» или читает статьи, времени у мамы, конечно, не было: сама работала врачом в самой крутой платной клинике нашего города.

Отарик мне сначала нравился, а когда он вдруг подарил мне алую розу на Восьмое марта, разонравился. Дело было не в Серёне, который как раз возник на горизонте (и на то Восьмое марта не то что не подарил ничего, а проржал все уроки с Веркой Сергеевой), а просто не понравилось, что Отарик так быстро «сдался». Но Отарик по-прежнему был в меня влюблен.

«Наконец-то! – написал он вместо приветствия. – Куда пропала?»

«Привет!» – написала я ему, польщенная.

Надо же, никогда не думала, что Отарик онлайн будет вызывать у меня такую радость!

«Привет, Галя!» – написал Вадик, и я присвистнула.

Вот как получается! Я, значит, всем нужна. А сама сижу-грущу-мучаюсь зачем-то.

«Я давно у тебя хотел спросить одну вещь, но ждал, когда ты выйдешь онлайн, чтобы поговорить с тобой лично, – писал Вадик. – Правда, это общение нельзя назвать личным…» – продолжал он.

Даже если бы его имя не было указано в диалоге, Каракатицу всегда можно было узнать по занудству, с которым он излагал мысли и расставлял знаки препинания. И по фразам, которые часто повторял. За медлительность он и получил свое прозвище.

«…потому что Интернет искажает мысли», – закончила я мысленно.

«…потому что Интернет искажает мысли», – дописал и Вадик.

Я хихикнула, но ответила в том же тоне.

«О чем ты хотел меня спросить, Каракатица?» – написала, а потом стерла последнее слово и выслала.

«Это очень важный для меня вопрос. Я подумаю, как его лучше сформулировать», – ответил он.

Я закатила глаза, прошептала «зануда» и открыла диалог с Отариком. Тот уже успел настучать смешную историю про маму, которая заходит в комнату, чтобы проверить, занимается ли он. Он же сразу пытается открыть какой-нибудь научный сайт, но если забить в поисковик любое название части тела человека, вылезают всякие скабрезные сайты, и мама пару раз чуть не поймала его.

«Взрослый человек, а занимаешься ерундой!» – написала я ему, еле сдерживая смех.

Вдруг мне пришло в голову: мама Отарика очень умная женщина. Она наверняка знает, что ее сын весь день сидит в соцсетях. Наверняка на самом деле она даже довольна, что он торчит «ВКонтакте», а не болтается неизвестно с кем по подъездам. Так что проверяет-то она проверяет, но даже если видит сайт со словами «Да-да, детка, да», то уходит довольная. А Отарик – лопух.

«О! Слушай! Мне кажется, я разгадала секрет твоей мамы», – написала я Отарику.

«Привет!» – возникло вдруг в соседнем окне, и я вздрогнула.

Серёня.

Ладони взмокли, сердце затукало где-то в горле. Я сглотнула. Вытерла ладони о футболку.

«И тебе – привет…»

Мне вдруг захотелось, чтобы он видел: у меня все прекрасно! Я счастлива без него! Ни капли не страдаю! Жизнь у меня бьет ключом!

Я бы наврала, что встречаюсь с кем-то, но вот беда: Серёня всегда мог понять, вру я ему или нет. Ну, может, он и не спросит. Тогда главное – выдержать тон. Убрать эти многоточия, а то с ними я похожа на Каракатицу.

«Как ты?»

«Норма. А ты?»

Я напряженно смотрела на экран. Это были очень простые слова. Но каждое, даже союз «а», было наполнено тайным смыслом.

«Я ок».

Меня всегда раздражало, что он так коротко пишет. Сначала я делала ему замечания. Потом в отместку сама стала писать коротко: «Хор.», «Отл.», «Норма». Но он всегда умудрялся ответить еще короче. Я ему: «Норма», а он мне «Ок».