Фонарики желаний

Меня обуревают такие эмоции, что я едва могу говорить.

– Спасибо.

Надеюсь, они поймут, что этим единственным словом я благодарю их не только за деньги, но и за весь разговор, за всё, что они сделали за эти годы.

И, на случай, если они всё-таки не поймут, я пытаюсь показать им это жестом, который в семье Хуан большая редкость: я по очереди обнимаю папу и маму и держу их в объятиях по несколько секунд. Папа сначала напрягается, но потом расслабляется, а мама обнимает меня в ответ.

Жаль, что я не знала всего этого раньше, но лучше поздно, чем никогда. Кто же знал, что половина наших проблем из-за меня. Я должна была просто спросить, в чём дело, когда нашла письмо, а не пытаться вывезти всё в одиночку.

У меня с родителями впереди ещё долгий путь, но теперь меня ведёт надежда. Достаточно сильная, чтобы поменять направление ветра и свернуть горы – о чём уже знают многие покупатели «Фонариков желаний».

Всё будет хорошо.

Со мной всё будет хорошо.

30. Принцип домино

Лия́

Я так долго в одиночку несла на себе своё горе, что не заметила, насколько тяжёлым оно стало. Начав снова общаться с родителями, я сумела облегчить этот груз достаточно, чтобы сделать несколько шагов вперёд. Наутро после нашего разговора я выпила чашку чая «Драконий колодец», сидя за столом Найнай, – нет, я не копалась в нём, просто чувствовала её присутствие. А через несколько дней, проснувшись в холодном поту из-за кошмара, в котором дух Найнай не может найти меня, потому что магазинчика больше нет и никто больше не запускает фонарики желаний, я понимаю, что́ давно хотела сделать. И сейчас у меня наконец-то появились на это силы.

Мои родители уже в магазине, и я пишу им, что сегодня приду поздно. Я одеваюсь, чищу зубы (и уже не с таким гнетущим чувством смотрю на своё отражение), а потом собираю всё необходимое: благовония, принадлежности для уборки и что-нибудь, что можно принести в жертву, – в данном случае пара апельсинов и небольшая стопка ритуальных денег[39].

Уже на пути к выходу, возле полки с обувью, я вижу сложенный небесный фонарик. Явный знак судьбы. Я убираю его в рюкзак вместе с каллиграфическим набором Найнай и проверяю, взяла ли с собой зажигалку. В Китае нет традиции запускать фонарик, навещая могилу покойного родственника, но это будет моя личная традиция.

До кладбища идти пятнадцать минут. Бабушкину могилу я нахожу не сразу, потому что была там всего два раза – в день похорон и на Цинмин (китайский день поминовения усопших). У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что её надгробный камень грязный. Я быстро достаю тряпку и начинаю его оттирать. Мы убирались на могиле в апреле, на Цинмин, но с тех пор прошёл уже не один месяц.

Когда продолговатый прямоугольный светло-серый камень начинает блестеть чистотой, я поджигаю благовония и кланяюсь – один раз, другой, третий. Апельсины я кладу сбоку, потом нахожу огнеупорный горшочек, в котором можно сжечь ритуальные деньги.

Я не говорю вслух (это всё-таки было бы слишком странно), но обращаюсь к Найнай мысленно. Я говорю ей, что магазинчик закрывается, и спрашиваю, действительно ли она этого хотела – не потому, что не верю родителям, а потому, что у меня это до сих пор в голове не укладывается. Всё то добро, что мы могли сотворить, те желания, которые мы могли исполнить… как уложить в голове потерю всего этого? И что делать потом? Кем я стану, если у меня не будет магазина? Если не смогу исполнять желания?

Я смотрю, как догорают ритуальные деньги, и тут откуда-то сбоку прикатывается персик и ударяется о мою кроссовку. Я с любопытством оглядываюсь.

Выше на склоне холма я вижу мать и дочь, которые тоже приносят жертву для кого-то близкого. Не могу разглядеть их лиц, но, похоже, девочка ищет что-то на земле. Я подбираю персик и торопливо иду к ним. Подойдя ближе, я вижу, что это семилетняя Вивьен Лау (которая на фестивале Циси пожелала увидеть то место, которое дедушка называет домом) и её мать Кэндис.

Я протягиваю персик Вивьен.

– Его ищешь?

Она отвечает беззубой улыбкой.

– Да! Апо их очень любила!

Значит, она, как и я, пришла навестить бабушку.

– О, спасибо, Лия́! – с облегчением говорит Кэндис. – Вивьен всегда настаивает, чтобы мы принесли с собой персик. Она бы так расстроилась, если бы мы ничего не оставили Апо!

Кэндис и Вивьен переехали сюда всего год назад, так что я не очень хорошо их знаю, но они иногда приходят на фестивали и изредка заглядывают в магазинчик.

– А, ты тётя с желаниями! – говорит Вивьен, показывая на меня.

Я смеюсь.

– Классное прозвище, спасибо.

Кэндис улыбается дочери.

– Да, тётя с волшебными желаниями. Помнишь, я рассказывала тебе про Агуна и то, как он однажды загадал желание на фонарике?

Вивьен вскидывает руки.

– Мы поэтому сюда и переехали!

«Иногда волшебство приходит само», – думаю я, потому что не могу вспомнить, о каком желании они говорят.

Но потом смотрю на могилу и вижу, что там похоронена Лам-апо, жена Лам-агуна. Он был первым, чьё желание исполнили мы с бабушкой.