Форель a la нежность (сборник)

Иван Магнитогорыч нагнулся, взялся рукой за край и потащил на себя.

– Э-э! Вы так Катеньку разбудите! Я сейчас вам подам.

Агатангел Ильич поставил на гроб крышку, перевязал веревкой, поднял и водрузил на согнутую спину Магнитогорыча. Тот, тяжело дыша под относительной моральной тяжестью ноши, направился к выходу. Профессор провел его, внимательно открыв перед самозваным гостем двери. Когда профессор щелкнул замками, с лестничной клетки раздался треск и шум падающего тела. Профессор только сожалеюще покачал головой и пошел спать.

Во мраке ночной лестничной клетки поднялась фигура Ивана Магнитогорыча, почесала ушибленные места, оглянулась во тьме кромешной и замерла, задумавшись. После фигура спустилась на несколько ступенек ниже, взяла в охапку лежавший там гроб и отнесла на первый этаж, где и прислонила его к дверям Товарнова-Вагонского, разогнав дремавших котов и кошек. Проверив прочность установки гроба, Магнитогорыч поднялся к себе. Забрался на кухню, достал из кармана лист, взятый со стола профессора и, включив свет, поднес к глазам. Там находился список людей со странными фамилиями:

...

«Аристотель – 15 руб.

Сократ 2 т. – 4 руб.

Апулей 1 т. – 6 руб.

Софокл 4 т. – 21 руб.»

Магнитогорыч задумался над содержанием и, не поняв его, испугался. Однако испуг был радостным и сулил выгоды.

18

Феодор проснулся рано оттого, что клопы продолжали ползти с верхнего этажа вниз. Говорить о клопах с Апологеттой он больше не решался, но уважал ее вследствие этого все меньше и меньше. Умывшись и одевшись, Феодор взял на кухне кости для Муськи и направился во флигель. Выйдя из квартиры, он внезапно остолбенел и уставился на гроб, прислоненный возле двери Товарнова-Вагонского. «Хоть и нудный был, а все одно человека жалко! – пронеслась скорбная мысль в свежем спросонья мозгу Феодора. – Надо бы его уважить последним вниманием!» Феодор отнес кости обратно на кухню, приоделся посерьезнее и потопал наверх. Постучал к Бухманду. Тот открыл не сразу.

– Уважаемый, сосед наш Господу душу отдал. Надо бы на венок собрать… – вежливо сказал Феодор.

– Какой сосед?! – недовольно переспросил Бухманд, обдумывая, как бы отказаться от пожертвования.

– С первого этажа, Товарнов-Вагонский…

– Как, в самом деле он? – оживился Бухманд, сначала улыбнувшись, потом резко переменив выражение лица на скорбное. – Горе! Вы позволите, я сам венок ему куплю, от себя лично…

– Пожалуйста! – пожал плечами Феодор, подумав, что еще сохранились на Руси жалостливые и участливые люди, готовые последнее отдать в память об уходящих.

«А может, покойник хорошим был?» – пронеслась еще одна догадка в мозгу Феодора.

Следующая дверь принадлежала квартире Магнитогорыча, но он не открыл, будучи глубоко погруженным в сон. Апологетта, прослышав о горе, налила Феодору чашку водки и оставила его у себя утешать.

Вниз по лестнице пронесся довольный и радостный Бухманд и, задержавшись на мгновение у гроба на первом этаже, выбежал на улицу. Через час рядом с гробом гордо стоял красивый пышный венок с алой лентой, на которой было написано: «Бывшему члену Союза истинно русского народа Товарнову-Вагонскому от скорбящего еврейства. Бухманд».

Дом № 8 полностью проснулся и молча скорбил. Бухманд, позавтракав, спустился вниз и сел на скамеечке под окнами покойника в ожидании похорон. Радостные мысли роились в его маленькой голове и уносились в будущее. Он сидел, счастливо щурясь и почесывая лопатки, словно из них вот-вот должны были показаться первые перышки ангельских крыльев.

Из парадного не спеша вышел покрасневший и припухший Феодор. Увидев Бухманда, он остановился, поводил по нему глазами, словно утюгом, потом наконец сфокусировал взгляд на глазах Бухманда и дребезжащим голосом спросил: «Музыка будет?»

Бухманд пожал плечами и задумался о музыке, перебирая в голове фамилии известных композиторов.

Феодор продолжал стоять, ожидая внятного ответа. Не дождавшись, он высказал:

– По-людски ж надо, с трубами и барабаном…

Лицо Бухманда озарилось.

– У пожарников есть трубы и барабан!

– А где они живут?

– Угол Российского тупика и Великого Болотного проспекта.

Феодор сосредоточил взгляд и тронулся в путь. Через час он вернулся в сопровождении шести человек с музыкальными инструментами. Они поднялись к Апологетте. Вскоре из ее окна донесся смех, потом духовой оркестр сыграл несколько вальсов, включая «Прощание славянки». Снова донесся смех хозяйки. Потом наступила тишина, хлопнули двери, и оркестр пожарников вышел на улицу. Они построились под окнами покойника и стали разыгрываться. Вышли на улицу и Феодор с Апологеттой. Главный пожарник взмахнул тромбоном, и траурный вопль какой-то трубы покрыл безмятежную тишину Низкопоклонного переулка. Прохожие остановились и подошли. Постепенно собралась толпа и стала шептаться. Бухманд вскочил со скамейки, сбегал в парадное и вынес траурный венок во двор, установив его справа от двери. Толпа перебралась поближе к венку и с восторгом отдалась обсуждению надписи на ленте.