Форель a la нежность (сборник)

Глухонемые работали не спеша, но аккуратно и качественно. Агатангел, гоняя рубанок вдоль доски, мыслен но философствовал о разном благе и попеременно приходил к разным выводам. Иногда он отвлекался от рубанка и записывал какой-нибудь самый удачный вывод в тетрадь заказных размеров.

Ближе к полудню дверь артели с шумом распахнулась и появился в ней малоприметный человек в значительно блестящей кожанке.

– Кто ответственный? – требовательно спросил он резким голосом и сурово оглядел всех работавших.

Никто, кроме Агатангела, не обратил на него внимания. Человек сразу же сделал шаг вперед и протянул Агатангелу какую-то казенную бумагу.

– Ознакомляйтесь!

Агатангел поднес документ к глазам и, думая о чем-то своем, принялся механически читать. Постепенно мысли о своем отодвинулись в подсознание, и он задумался о смысле документа. Там было написано:

«Прошу выдать нашему уполномоченному десять качественных гробов для агитационно-пропагандистских похорон всяческих отсталых пережитков в связи с первомайской демонстрацией сил революции. Подписи. Печать».

– Ну?! – Посетитель нетерпеливо затопал ножкой в блестящем сапоге.

– Надо посоветоваться с артелью…

– Советуйтесь, а я вас на улице подожду! – брякнул посетитель и вышел.

Агатангел привлек общее внимание и пустил по рукам документ. Все постепенно ознакомились и бумагу возвратили, выжидающе глядя на бывшего профессора.

Он призадумался, потом утвердительно махнул рукой, на что остальные закивали.

– Артель согласна. Можете забирать, но оставите расписку и документ.

Посетитель поморщился и сказал, что пошел за подводами. Через полчаса в сторону горисполкома потянулись телеги с гробами, а по городу побежали слухи, будто новая власть объявилась.

15

Смеркалось.

Дворник Феодор с растерянным видом плевал на образа, пытаясь попасть прямо в глаза Иисусу и остальной небесной братии. Вдосталь наплевавшись, он накинул пиджак и поднялся к Апологетте.

Женщина встретила его улыбкой, провела на кухню и усадила за стол, накрытый пятнистой скатертью.

– Сегодня, дорогой Феодорчик, у нас будет небольшой праздник, – нараспев тянула Апологетта. – Немножко лет назад в такой же день на свет Божий появился очаровательный ребеночек, который сразу всем понравился. Это событие произошло в небольшом именьице под Екатеринославом. Какая там природа! Господи!! Ты себе не представляешь! Так вот этим ребеночком была я, Феодорчик!

– Ишь! – довольно крякнул Феодор, поглядывая то на разодетую хозяйку, то на накрытые салфетками блюда. – Поздравляю, здоровья и другого, штоб… много, и счастья в этой жизни…

– Спасибо, спасибо, родной! – Апологетта наклонилась над сидящим Феодором и поцеловала его в лобик. – Один ты у меня остался такой близкий и искренний.

Апологетта смела пальцем слезинку с правого глаза.

– Ой да пошто ж вы… – ласково пробасил Феодор, заметив в глазах женщины умиление его персоной.

Апологетта еще раз озарилась улыбкой и, не убирая ее с лица, принялась раскладывать кушанья по тарелкам. В стопки налила белой, а рядом с Феодором поставила блюдечко с большим соленым огурцом. На огурец Феодор посмотрел с большим верноподданическим уважением, как раньше, в бытность свою монахом, смотрел на настоятеля.

Трапеза началась. Огурец таял во рту. Ацологетта заливалась краской, Феодор водкой. Потом был чай с бубликами, после которого Апологетта в третий раз после знакомства потребовала у Феодора всю его мужскую сущность доказать и увела в спальню.

Утром, выйдя на лестницу, Феодор почувствовал небывалую тяжесть в голове и шум в ушах. В глазах царствовал полумрак. Дворник спустился на свой этаж и, споткнувшись о что-то шумное, с грохотом упал. Падение внесло некоторую ясность в его голову. Он раскрыл глаза и увидел перед носом десяток воющих котов всех мастей и размеров. Один рыжий смело подошел к лицу Феодора и лизнул его прямо в левый глаз. Феодор осатанело подпрыгнул и рявкнул на котов что-то непристойное, но они не обратили на него никакого внимания. Они мяукали гнусными голосами и катались на спинах под дверью квартиры Товарнова-Вагонского.

Феодор замер с целью сосредоточиться, но его отвлек новый хор кошачьих голосов, доносившийся с улицы.

Дверь в парадное распахнулась, и в утреннем свете появился Товарнов-Вагонский, сопровождаемый многочисленным эскортом шумящих котов, по очереди трущихся об его брюки.

– Это контрреволюция! Это варфоломеевские будни! – орал Товарнов-Вагонский. – Этот православный Бухманд плюет на всякую власть и на всякое достоинство! Эта сволочь публично купила в соседней аптеке ведро валерьянки и вылила его на меня, когда я выходил из квартиры. Теперь мои единственные брюки создают для меня невозможные условия свободного передвижения, а под моей квартирой коты впадают в антисоциальные оргии!!! Я призову всю мировую справедливость на борьбу с этим солитером нашего общества! Я ему напомню старые времена! Я достану у врачей дизентерийную палочку и запущу в его квартиру!