Читаем Фосс полностью

Два отряда разъехались в противоположные стороны. За исключением Гарри Робартса, участь которого угнетала его самого, все значительно воспрянули духом. Черный Джеки, все так же ехавший по правую руку от Фосса, усмехался, покачиваясь на едва волочившей ноги и тощей как скелет лошади. Многое превышало разумение юного аборигена, зато он был жив. Невидимая веревка, связывавшая кавалькаду, медленно порвалась, и вскоре на равнине не осталось никаких следов экспедиции, не считая небольшой груды камней, обозначающих могилу мистера Пэлфримена.

<p>Тринадцать</p>

Хотя заработанных денег вполне бы хватило, чтобы искупить его невысокое происхождение, мистер Боннер никогда и не претендовал на принадлежность к высшему классу. Подобную роскошь он оставил своей супруге, которая получала огромное удовольствие и от привилегий, и от тягот, к нему прилагающихся. Торговец же получал удовольствие от денег, поскольку в свое время успел побыть и мальчиком на побегушках, и вечно виноватым работником, и личным секретарем у нескольких суровых дельцов. Он действительно любил свое состояние, обеспечившее защиту, как считал он сам, от жизненных невзгод, и постепенно мистер Боннер позабыл, что устрица без раковины ничуть не более уязвима, чем человек. Торговец любил думать, что спасение при жизни означает также спасение после смерти. Вследствие этого он часто пытался подсчитать, сколько и от кого именно может выторговать себе небесных благ, дабы убедиться, что войдет в Царство Божие через нужные врата, и даже начал тайно отписывать щедрые суммы всем конфессиям, включая и те, которые одобрял.

Однако изыскания интеллектуальные, не говоря уже об изысканиях духовных, — занятие для мужчины не вполне серьезное, кое мистер Боннер оставлял женщинам или чудаковатым знатокам. Если он и испытывал томление духа, то предпочитал утолять его на свежем воздухе, прореживая бутоны на камелиях — в тех прекрасных, глянцевых, аккуратных, непролазных зарослях кустов, которые посадил своими руками и которые росли вместе с его собственным богатством. Хотя в конечном итоге цветы камелий страдали от излишнего совершенства, а благонадежная вечнозеленая прелесть к лету наскучивала, именно это он и любил: неизменный ответ своим ожиданиям. Взять, к примеру, Бога. Если бы его Бог не был скучен, мистер Боннер, чего доброго, заподозрил бы Его. На самом деле уважение торговца тканями к воле Божьей приблизительно сравнялось с уважением к своей собственной воле. Занимаясь законной торговлей много лет, он только теперь начал подозревать, что жизнь готовит ему жестокий сюрприз.

Материальный мир мистера Боннера пошатнулся благодаря его племяннице, Лоре Тревельян.

— Мы надеемся убедить мисс Тревельян попробовать морские купания.

Для такого случая мистер Боннер обошел стеклянную перегородку и подождал, пока Пэйлторп, его правая рука, закроет гроссбух, по которому водил пальцем.

— А каково ваше мнение о морских купаниях, Пэйлторп? — осведомился коммерсант, что было весьма любезно с его стороны.

Пэйлторп, давно решивший, что иметь собственное мнение опасно, ответил довольно осторожно:

— Все зависит, так сказать, от конституции человека.

— Вполне может быть, — опечалился его работодатель.

— Без учета конституции ничего нельзя сказать наверняка.

Пэйлторп понадеялся, что теперь он спасен.

Мистер Боннер позвякал мелочью в кармане брюк, своими денежками, из которых платил жалованье Пэйлторпу, надо сказать, весьма приличное. Коммерсант был достаточно щедр, поскольку терпеть не мог разногласий и всякого рода неудобств. И, естественно, теперь счел себя обманутым в своих правах.

— Вы ведь знаете мою племянницу! — воскликнул он, багровея от нетерпения.

— И правда, сэр, — признал Пэйлторп, — с юной леди я знаком, однако вовсе не с научной точки зрения.

Исключений для Пэйлторпа не существовало, и в результате он никогда не заходил слишком далеко. Он был выше честолюбия, и воздух колонии отнюдь не разрушил его готовности служить хозяину. Вместе со своей рассудительной женой Пэйлторп принадлежал к классу половичков, хотя и превосходного качества, предназначенных для вытирания ног власть предержащих. Иногда супружеская чета обсуждала ноги, которые ими пользовались, или же, скорее, супруги представляли друг другу доказательства своей услужливости, потому как обсуждение подразумевает критику, а Пэйлторпы не критиковали никогда и никого.

К примеру, миссис Пэйлторп начинала:

— По-видимому, шаль с набивным рисунком идет мне куда больше, чем я думала. Как вы полагаете, мистер Пэйлторп, эта шаль мне к лицу?

— Да-да, конечно-конечно, — уверенно отвечал ее супруг.

При этом они, как водится, потягивали чай. В компании друг друга Пэйлторпы всегда были одновременно близки и далеки.

— Рисунок мне идет. Я вполне могу носить эту шаль. Ведь я довольно стройная. Не хочу критиковать полных леди, поскольку вовсе не имею такого обыкновения, однако для миссис Боннер рисунок несколько крупноват.

— Миссис Боннер — женщина широкой, можно даже сказать чересчур широкой натуры! С ее стороны это чрезвычайно щедрый подарок.

Перейти на страницу:

Все книги серии XX век / XXI век — The Best

Право на ответ
Право на ответ

Англичанин Энтони Бёрджесс принадлежит к числу культовых писателей XX века. Мировую известность ему принес скандальный роман «Заводной апельсин», вызвавший огромный общественный резонанс и вдохновивший легендарного режиссера Стэнли Кубрика на создание одноименного киношедевра.В захолустном английском городке второй половины XX века разыгрывается трагикомедия поистине шекспировского масштаба.Начинается она с пикантного двойного адюльтера – точнее, с модного в «свингующие 60-е» обмена брачными партнерами. Небольшой эксперимент в области свободной любви – почему бы и нет? Однако постепенно скабрезный анекдот принимает совсем нешуточный характер, в орбиту действия втягиваются, ломаясь и искажаясь, все новые судьбы обитателей городка – невинных и не очень.И вскоре в воздухе всерьез запахло смертью. И остается лишь гадать: в кого же выстрелит пистолет из местного паба, которым владеет далекий потомок Уильяма Шекспира Тед Арден?

Энтони Берджесс

Классическая проза ХX века
Целую, твой Франкенштейн. История одной любви
Целую, твой Франкенштейн. История одной любви

Лето 1816 года, Швейцария.Перси Биши Шелли со своей юной супругой Мэри и лорд Байрон со своим приятелем и личным врачом Джоном Полидори арендуют два дома на берегу Женевского озера. Проливные дожди не располагают к прогулкам, и большую часть времени молодые люди проводят на вилле Байрона, развлекаясь посиделками у камина и разговорами о сверхъестественном. Наконец Байрон предлагает, чтобы каждый написал рассказ-фантасмагорию. Мэри, которую неотвязно преследует мысль о бессмертной человеческой душе, запертой в бренном физическом теле, начинает писать роман о новой, небиологической форме жизни. «Берегитесь меня: я бесстрашен и потому всемогущ», – заявляет о себе Франкенштейн, порожденный ее фантазией…Спустя два столетия, Англия, Манчестер.Близится день, когда чудовищный монстр, созданный воображением Мэри Шелли, обретет свое воплощение и столкновение искусственного и человеческого разума ввергнет мир в хаос…

Джанет Уинтерсон , Дженет Уинтерсон

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Мистика
Письма Баламута. Расторжение брака
Письма Баламута. Расторжение брака

В этот сборник вошли сразу три произведения Клайва Стейплза Льюиса – «Письма Баламута», «Баламут предлагает тост» и «Расторжение брака».«Письма Баламута» – блестяще остроумная пародия на старинный британский памфлет – представляют собой серию писем старого и искушенного беса Баламута, занимающего респектабельное место в адской номенклатуре, к любимому племяннику – юному бесу Гнусику, только-только делающему первые шаги на ниве уловления человеческих душ. Нелегкое занятие в середине просвещенного и маловерного XX века, где искушать, в общем, уже и некого, и нечем…«Расторжение брака» – роман-притча о преддверии загробного мира, обитатели которого могут без труда попасть в Рай, однако в большинстве своем упорно предпочитают привычную повседневность городской суеты Чистилища непривычному и незнакомому блаженству.

Клайв Стейплз Льюис

Проза / Прочее / Зарубежная классика
Фосс
Фосс

Австралия, 1840-е годы. Исследователь Иоганн Фосс и шестеро его спутников отправляются в смертельно опасную экспедицию с амбициозной целью — составить первую подробную карту Зеленого континента. В Сиднее он оставляет горячо любимую женщину — молодую аристократку Лору Тревельян, для которой жизнь с этого момента распадается на «до» и «после».Фосс знал, что это будет трудный, изматывающий поход. По безводной раскаленной пустыне, где каждая капля воды — драгоценность, а позже — под проливными дождями в гнетущем молчании враждебного австралийского буша, сквозь территории аборигенов, считающих белых пришельцев своей законной добычей. Он все это знал, но он и представить себе не мог, как все эти трудности изменят участников экспедиции, не исключая его самого. В душах людей копится ярость, и в лагере назревает мятеж…

Патрик Уайт

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века

Все жанры