Фосс

Вскоре компания тронулась в путь, Фосс поглядел им вслед и понял, что так и не поговорил с Лорой Тревельян. Он смотрел на невинный завиток волос на затылке, на плечи девушки, ничуть не свидетельствующие о силе духа, которую она явила тем странным вечером в саду.

Фосс стоял, облизывая сухие губы, будто хотел что-нибудь крикнуть ей вслед, но что?.. К тому же слова бы так далеко не долетели. Тем не менее, когда подошел Фрэнк Лемезурье с вопросом, требовавшим его участия, вид у немца был несколько смягчившийся.

— Разве нельзя хоть иногда принимать решения в мое отсутствие, Фрэнк? — спросил он.

— В чем дело, сэр? — воскликнул изумленный Лемезурье. — Когда это мои решения имели силу?

Фосс только рассмеялся в ответ.

До самого полудня публика бродила по пристани в ожидании ветра. Некоторые проклинали пыль, некоторые напились, рискуя угодить под арест. Один из зевак едва держался на ногах. Шляпу он потерял, однако с бочонком не расставался, прижимая его к груди как младенца.

Утром ему будет очень стыдно, заметил кто-то из добропорядочных граждан.

— Уж это мое личное дело, — проворчал тот, — к тому же пью я в последний раз, так что оставьте меня в покое.

— Последний раз таких, как ты, и губит, — сказала одна леди. — Знаю по опыту своего мужа. От выпивки он и умер, бедняга.

— Я умру не от этого, — сплюнул пропойца. — А если и так, буду только рад.

Почтенная леди, болезненно воспринявшая ситуацию, над которой была не властна, с негодованием поцыкала оставшимися зубами.

— Какой позор! — заметила она о том, от кого никак не могла отвязаться.

— Какой же это позор, ведь это мистер Тернер! — перебил подошедший Гарри Робартс.

— В чем еще меня обвиняют? — вскинулся человек с бочонком, потом добавил: — А, это ты, сынок.

— Мы совсем про вас позабыли, мистер Тернер, и если бы ветер поднялся, вы не смогли бы участвовать в экспедиции — корабль уплыл бы без вас!

— Такова моя судьба, — протянул Тернер. — Ветер на моей стороне. Или нет?

И дохнул с такой силой, что пекущаяся о нем леди мигом отпрянула на безопасное расстояние.

— Ну же, мистер Тернер, — принялся увещевать мальчик, — вы ведете себя не так, как следует. Пойдемте на борт, тихонько поднимемся, вы приляжете, глядишь, и полегчает.

— Мне и так легко! — заявил Тернер.

Впрочем, он все-таки отправился на борт вместе с бочонком и рухнул в открытый люк, не получив ни малейших увечий. Так он и лежал в трюме до самого отплытия. Когда корабль отчалил, Тернер вскочил, не просыпаясь, и прокричал:

— Мистер Фосс, вы нас убьете! Дайте мне нож! А-ааааах! Масло! Масло! Сейчас не мой черед умирать!

Итак, он вырвался из своих кошмаров, и теперь у него было будущее.

* * *

Будущее?! Лора Тревельян не могла даже помыслить о нем, хотя настоящее, через которое пробиралась компания провожающих, в известной степени представлялось ей пренеприятным сном. Как бы то ни было, они ехали домой. Их царапали чайные кусты, со стороны Вуллумулу поднималась вонь протухшей рыбы, и какая-то ирландка, жена боцмана, как выяснилось позже, выбежала из хижины, чтобы разузнать, нет ли вестей о «Морском ястребе». Жена боцмана с ребенком у груди и мальчуганами, цепляющимися за подол, верила в эту жизнь всем сердцем.

Проводив девушек до самого Поттс-Пойнта, мистер Рэдклиф их покинул. Белла и Лора переоделись в свободные платья, обретя непринужденную, домашнюю красоту, как нельзя лучше подходящую весеннему полудню, и перекусили холодным мясом, хлебом и медом. Однако тревожное наваждение никуда не делось. Лора Тревельян раздвинула губы, чтобы откусить намазанного медом хлеба, и увидела стоящих вдоль фальшборта моряков с почерневшими зубами. У ножа, которым она резала масло, была пестрая, гладкая рукоятка, словно вырезанная из лошадиного копыта…

Перекусив, кузины поднялись в комнату Лоры.

— Я буду отдыхать, — объявила последняя.

— И я тоже, — сказала Белла. — Я лягу здесь, с тобой.

Она никогда не делала этого прежде.

Девушки прилегли, благодарные друг другу за компанию, и забылись тревожным сном, связанным отчасти с будущим, отчасти с настоящим и полным дурных предчувствий. Даже Белла, касаясь своей горячей щеки, осознавала будущее уже не как туманную дымку, а как нечто неумолимое и твердое, точно мрамор. Будущее обретало форму.

«Том, — говорила она, — мужчины влюбляются снова и снова, но всегда лишь в самих себя».

«Неужели ты думаешь сбежать? — спросил он. — Тебе не удастся, хотя иногда я об этом мечтаю. Сбежит только Лора, подняв паруса. Она уплыла».

Белла Боннер вскочила.

— Она уплыла, — сказала Роуз Поршен.

— Кто? — спросила Белла, все еще во власти полуденного сна.

— Ах, мисс, ну, конечно, шхуна! «Морской ястреб», — пояснила Роуз, торопливо вошедшая с блюдцем кумкватов.

Лора все еще лежала в длинных складках мрамора. Ее согнутую руку можно было принять за высеченную из камня, если бы она чуть не подрагивала.

— Мисс? Мисс Лора! — окликнула Роуз. — Там корабль! Это надо видеть!

Белла коснулась кузины. Бодрствующие женщины понимали, что событие представляет куда больший интерес для той, которая еще спит.