Фотограф

Для меня открывался целый мир. Теперь я была физически связана с семьей Страубов множеством разных способов. Я на постоянной основе жила в их доме, в непосредственной близости от них. Я также была няней, наставником и доверенным лицом Натали. Все больше и больше крепла наша неразрывная связь. Натали будет чаще приходить ко мне за помощью с домашним заданием, ведь теперь я рядом. Амелия будет все больше и больше полагаться на меня как на няню. И скоро я буду носить их ребенка.

С момента нашего договора мы с Амелией стали очень близки. И в то же время в ее поведении появились слегка собственнические манеры. Она выбрала меня и мою утробу, и я принадлежала ей. Теперь Амелия чувствовала, что вправе следить за мной, но не могу сказать, что я была против. Уже так давно никого не волновало, чем я занята и где нахожусь. Ее внимание, почти гнетущее по своей концентрации, было невероятно непохожим на поведение людей, к которому я привыкла.

Страубы дали мне ключи от главного дома и сказали, что я могу приходить и уходить, когда мне хочется. Это было проявление гостеприимства и участия, с которым я никогда раньше не сталкивалась. Я больше не зависала на краю чего-то. Я добралась до центра. Наконец добралась.

На второй день я несколько часов распаковывала вещи в новой квартире. Я решила позаимствовать у Страубов несколько мешков для мусора и нервничала от волнения при мысли, что сейчас впервые воспользуюсь своим ключом от их дома. Я ощутила прилив энергии, отпирая входную дверь.

Стоя в дверях, я услышала голос Амелии.

– Дельта может постоять за себя.

К моему удивлению, отвечал ей Ян:

– Она разрушает свою жизнь. Разве ты этого не видишь?

Я была возмущена вмешательством Яна и собиралась сказать ему об этом, когда вдруг увидела Ицхака: он прижался к полу, хвост его был напряжен. Пес рванул ко мне и вцепился в ногу. От испуга я закричала.

Ошеломленные Амелия и Ян появились в холле.

– Нет! – Амелия крикнула на собаку и дернула его за ошейник. – Отойди от нее!

Ицхак рычал.

– Дельта, ты в порядке? – Ян выглядел потрясенным. Он взял меня за руку.

Мое сердце колотилось. Дрожа, я присела на скамеечку, стоящую в холле, Ян сел рядом. Стянув носок, я рассматривала лодыжку: зубы собаки едва оцарапали кожу.

– Это безумие. – Голос Амелии был очень взволнованным. – Он никогда никого не кусал.

Потянув за поводок, Амелия увела Ицхака в кабинет. Я слышала, как она закрыла дверь.

Мне было стыдно, что собака так себя повела со мной. Я боялась, что этот инцидент подорвет веру Амелии в то, что я была частью семьи.

Через несколько мгновений она появилась снова, в руках у нее были антисептик и бинт.

– Да все в порядке, – я пыталась говорить спокойно. – В прошлом году мне делали прививку от столбняка.

Я не хотела признаваться, насколько была напугана.

– Мне так жаль, Дельта. – Амелия все никак не могла успокоиться.

Должно быть, я застала Ицхака врасплох. Я раз за разом убеждала себя в этом. У него было плохое зрение, и он не осознавал, что это именно я. Тем не менее потребовалось несколько дней, чтобы я отошла от произошедшего и ко мне вернулся былой оптимизм.

Через неделю Амелия и Фритц поехали сопроводить меня в выбранную ими клинику репродуктивной медицины на Манхэттене. Приемная с мраморными полами, высокими сводчатыми потолками и огромными окнами напоминала бальный зал. Интересно, сколько же берут врачи-репродуктологи, раз могут позволить такой ремонт? Каждый из нас заполнил анкету. Наконец, доктор Краснов пригласил нас в свой кабинет. Я видела, как оценивающе он смотрел на Амелию. На ней было платье персикового цвета, персиковый шарф и такая же помада. На другом человеке этот образ был бы слишком скучным, но все менялось благодаря безупречному чувству стиля Амелии. Шелковистые волосы падали ей на лицо.

Доктор, вероятно, почуял деньги Амелии и ее отчаяние. Это была его работа – монетизировать отчаяние. Он жил за счет того, что людям чего-то не хватает, и счастье Амелии его не волновало. Но для меня было важно, чтобы она была счастлива. По-настоящему важно.

Я восхитилась опытом и эмоциональным интеллектом Краснова, умевшим справляться с напряженной ситуацией. Он знал, что пациентов нельзя обидеть даже малейшим кивком, тоном голоса, поворотом головы или жестом. Он отлично понимал распределение сил. Амелия и Фритц обладали одной властью, а я – другой. У меня была сила родить ребенка. У меня было то, о чем мечтала Амелия. У нее и Фритца были деньги и высокий социально-экономический статус.