Fourth Screem

Ну что ж, жить всецело по "Его заве­там" мы, естественно, не умели (это­го еще ни одному народу не удава­лось), но вот носить их под сердцем, подоб­но партийным билетам, и поль­зо­ваться ими с должной сноровкой мы научи­лись, очевидно, с ранних лет.

Не числом, а верой

Еще со времен исхода из Египта в еврейские умы проник­ло убежде­ние, что побеждает не число, не сила, а Бог и вера. Причем не толь­ко в символическом, отвлеченно моральном значении этих понятий, по типу: сила на стороне правых, – а буквально.

Когда Иеровоам, первый царь "отпавшего" Израиля, пошел войной на Иудею, где в это время царствовал внук Соломона Авия, у него было вось­ми­соттысяч­ное вой­ско, а у Авии – ровно наполовину меньшее. Перед нача­лом боя Авия обра­тился к армиям обеих сторон с речью.­ Укорив израиль­тян за то, что те откололись от его отца, "предназначенного самим Все­выш­ним на царство" (не зная, очевидно, что и враг его отца Иеровоам был предназначен самим Всевыш­ним на царство), он предлагает им сложить ору­жие, поскольку они, погрязшие в идолопоклонстве и других делах, про­тивных Богу, все равно победить не могут.

"На какую победу рассчитываете вы? – взывал он к войскам противни­ка, своим соплеменникам. – Не ожидаете ли вы поддержки от золотых тель­цов ваших или жертвенников на горах? Но ведь эти жертвенники яв­ляются лишь показателями вашего нечестия, а никак не вашего благоче­с­тия. Или, быть может, ваше численное превосходство над нами возбуждает в вас сме­лые надежды? Однако знайте, что в скольких угодно тысячах во­и­нов, сра­жа­ющихся за неправое дело, нет никакой силы, потому что лишь на спра­ведливости и благочестии может покоиться твердая надежда одер­жать верх над противниками. А между тем такое-то именно упование при­суще нам, так как мы с самого начала соблюдали законоположения и по­читали истинного Бога..." ("ИД", кн. 8, гл. 11).

Пока Авий произносил речь, вероломный Иеровоам тайно окружил иудейские войска и ударил внезапно с тех сторон, откуда Авий совсем не ожидал. Он пал духом, готовый к поражению, но тут все воины Иудеи при­звали на помощь Всевышнего – и, конечно же, победили.

Как видим, ничто не сравнимо с помощью истинного Бога: ни превос­сходящий вдвое – вдвое! – враг, ни его тактическое преимущество, ни пани­ческое отчаяние в собственных рядах.

Сражались соплеменники тоже, как настоящие враги. Никакими пред­рас­судками о братской крови ни те, ни другие не грешили. "Тут произош­ло такое ужасное кровопролитие, какого не запомнить во всей военной исто­рии греков и варваров; такую массу людей перерубили воины Авии в рядах рати Иеровоама и такую удивительную и знаменитую победу одержать удо­стои­лись они от Предвечного. Врагов пало пятьсот тысяч, и, кроме того, наибо­лее укрепленные города их были взяты силою и преданы разграбле­нию..." (Там же).

В последующие столетия, до самой гибели Израи­ля, эти два ев­рей­ских государства не только не делали никаких попыток к объ­единению, а враж­­довали, как совершенно чужие народы. И это в то вре­мя, когда и размер страны, и ее численность решали все. Не говоря уже о малых странах, ев­реи были окружены могущественными державами, таки­ми как Египет, Ас­сирийская империя, Сирия, возвысившийся позже Вави­лон.

Сейчас бес­смы­сленно, наверно, гадать на кофейной гуще. Но несомненно, не будь мы разбиты на две половинки, на два обрубка, и голос наш был бы весомее в этих древних бойнях, и сила оружия была бы ощутимее, да и тылы – более укреплены.

Ведь, несмотря на то, что цари в обеих наших странах были, по боль­шей части, людьми незавидных достоинств, нет-нет, а появлялись крепкие и мудрые мужи. В Израиле, к примеру, выдвинулся царь Омри (876 – 869 гг. до н.э.), которого Даймонт называет Наполеоном своего времени. При нем страна достигла таких успехов, что современники со страхом и почита­нием перед ней называли ее "страной Омри". Можно назвать и несколько успешных царей Иудеи: Асан, Иосафат, Езекия, отстоявший страну от ас­си­рийцев, перед которыми пал Израиль, и, безусловно, Иосия (Иошияху, 640-609 гг. до н.э.), который вошел в историю как проницательный поли­тик и неустанный реформатор.

Что касается личного мужества наших предков на поле брани, то я уже говорил, оно не только не уступало храбрецам других народов, а, нап­ро­тив, часто превосходило и само по себе, и от сознания духовного превос­ходства. Воодушевление великой идеей Единого Бога, – да, то самое, кото­рое часто вело нас к безрассудству и, в конце концов, привело, как мы уви­дим ни­же, к полно­му краху, – именно оно, бес­спорно, придавало допол­ни­тель­ной силы и поднимало на самоотверженность, неизвестную вра­гам.

Нетрудно представить, насколько мы были бы сильнее и уве­рен­нее в себе, и устойчивее на земле, если б не сломали эту и без того не ахти ка­кую большую и богатую землю надвое!