Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Как только равнины и водные преграды Северной Франции были оставлены, извилистое русло Луары превратилось в естественную преграду и линию обороны: заполненный водой ров, защищавший внутреннюю цитадель Центральной Франции от удара и с севера, и с востока, и с тыла, одним словом, с любого направления. Если бы стратегию диктовали лишь военные соображения, то для французских войск, выбитых из приграничных крепостей, было бы мудрым шагом оставить Париж и север страны и отойти к Луаре, этой сильной мощной линии внутренней обороны, возможно даже сохранив и опорный пункт в Бретани, чтобы нанести врагу удар с фланга. Таковы были планы Наполеона I в 1814–1815 годах, и Паликао уже успел предпринять кое-что для создания такой обороны, но события 4 сентября лишили его власти. Однако военные соображения отнюдь не всегда играют первостепенную роль, нередко на первый план выдвигаются политика и эмоции, и как только Париж свалился в руки противнику, во Франции не стало правительства, способного продолжить войну. Война в провинциях в 1870 году не являлась внутренней обороной: она была всегда подчинена осаде Парижа, и деблокирование Парижа, а не истощение и разгром германских войск было главной целью делегации. Toute l’armée de la Loire sur Paris! («Всю Луарскую армию на Париж!») – таковы были первые слова Гамбетты, обращенные к толпе, приветствовавшей его в Туре. И понять стратегию делегации можно, лишь осознав этот факт. Решимость оставаться как можно ближе к осажденному городу вынудила цепляться за сомнительный оплот Орлеанского леса. Решимость новых войск прорвать кольцо блокады города до истощения в нем запасов обусловила не одно впопыхах задуманное и отвратительно организованное наступление силами необученных формирований, которые, возможно, могли бы, если бы делегация была способна выждать, стать силой, вполне соответствовавшей их численности. И, наконец, следовавшие одна за другой попытки одним махом устранить кольцо блокады, продолжавшиеся до тех пор, пока не стало слишком поздно взять на вооружение сулившую куда больше возможностей стратегию – к примеру, атаки, причем не на немецкие войска, сосредоточенные вокруг Парижа, а на убогие линии войскового подвоза – пуповину, связывавшую их с Германией. Рассуждения об альтернативных стратегиях, как правило, вводят в заблуждение. Возможный крах луарских армий еще до начала наступления Фридриха Карла кого угодно превратил бы в скептика относительно боеспособности войск национальной обороны, какими бы удобными исходными рубежами они ни располагали, в единоборстве на поле битвы с армиями Мольтке. Тем не менее, напрямую связав исход войны с обороной Парижа, делегация не только сократила время конфликта, но и позволила вычислить его арифметически – его продолжительность измерялась уже конкретными сроками обеспечения столицы всем необходимым, но никак не моральным духом нации и не ее военным потенциалом.

Сражение на Луаре началось спонтанно, до выработки обеими сторонами основополагающих стратегических принципов. Когда немецкие армии продвигались на Париж, их кавалерия на самом краю их левого крыла, проводя разведку и занимаясь реквизицией, оторвалась далеко на юг от основных сил и вошла в область Орлеанского леса, полосу местности, поросшей кустарником и лесами севернее Луары, где приступали к сосредоточению первые организованные войска из французской провинции. Время от времени случались перестрелки, и в панике покинувшие Орлеан французы вскоре вернулись туда, не встречая никакого сопротивления, и к началу октября французские и немецкие форпосты заняли место друг против друга на обрубке линии фронта, протянувшейся в восточном направлении от Артене вдоль северного края Орлеанского леса.

Кампания на Луаре