Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Немцы воспользовались всем, на что только способна человеческая мысль и инженерия. Но, как бы то ни было, их как было, так и оставалось всего 40 000 человек против 110 000 солдат противника, и Вердер усугубил положение серьезной ошибкой при попытке разгадать намерения Бурбаки. Зависимость французов от железной дороги, рассуждал он, вынудит их атаковать в южной части долины, и, соответственно, расположил большую часть своих сил между Эрикуром и Монбельяром. В его распоряжении было восемь батальонов для обороны 13-километрового участка крайне неблагоприятной местности между Ду и швейцарской границей, но жизненно важную дорогу на Л юр, проходившую по открытой местности на его правом фланге, он охранял всего-навсего тремя батальонами. Бурбаки, готовясь атаковать немцев на протяжении всей долины Лизена, располагал достаточными силами и для флангового охвата на севере. 20, 24 и 15-му корпусам предстояло ударить по немцам от Эрикура до Монбельяра, но это должна была быть вторичная атака для удержания противника на позиции. Решающий удар предстояло нанести на севере силами 18-го корпуса на Шаже и силами дивизий Кремера на Шенбье и Фрае, где Бурбаки, рассчитывая, что позиции Вердера не протянулись дальше Эрикура на север, надеялся на бескровный успех.

Первоначальные маневры французов 14 января убедили Вердера в том, что силы противника у него по фронту даже больше, чем он мог предполагать, и на какое-то время он пал духом. Вердер телеграфировал Мольтке: «Следует тщательно обдумать, стоит ли нам держать осаду Бельфора под натиском этих охватных ударов. Я полагаю, что Эльзас можно удержать, но не вместе с Бельфором, в противном случае мы подвергнем опасности само существование корпуса. Удерживая Бельфор [в осаде], я буду лишен свободы передвижения. Реки в мороз проходимы». Это донесение встревожило Версаль, но Мольтке бодро ответил: «Следует ожидать атаку, и встретить ее необходимо на укрепленных позициях, прикрывающих Бельфор… результат продвижения генерала Мантейфеля скажется по прошествии нескольких дней». Эти распоряжения были получены Вердером вечером 15 января, к тому времени он уже вел бой и не мог им не повиноваться.

Сражение у Лизена затянулось на три дня и довело обе армии до пределов человеческой выносливости. Стояли холода: температура все время оставалась минусовой, в ночь на 15 января столбик термометра опустился до 18 градусов мороза. Вердер при любой возможности возвращал солдат в места расквартирования, но вот у французов подобная возможность отсутствовала. Близость врага вынуждала командующих запретить раскладывать костры, но они все же нарушали запрет, и все – от генералов до рядовых – толпились возле огня, чтобы просто не погибнуть от переохлаждения. Лесные дороги были в сугробах, но если немцы очистили их заранее, то французы пренебрегли этим, и это сыграло существенную роль в печальном исходе операции. Именно по самой заснеженной лесной дороге предстояло продвигаться 18-му корпусу Билло и дивизии Кремера. Именно они составляли ударную силу французской армии. Бурбаки отдал строгие приказы, чтобы корпуса по центру и справа действовали просто как некая опорная точка («налечь» на врага), пока вышеупомянутые корпус и дивизия не разовьют атаку на необороняемое правое крыло противника. Но продвижение Билло и Кремера утром 15 января замедлилось вследствие противоречивых и непонятных распоряжений. Их колонны натыкались друг на друга в лесу, их маршруты пересекались, что вызывало многочасовые задержки. В результате французские войска, смыкавшиеся в направлении Лизена между Эрикуром и Монбельяром, в течение утра с трехкратным численным превосходством так и не смогли преодолеть реку и продолжить атаку на другом берегу. 18-й корпус наступал на Шаже только в дневное время и настолько неуверенно, что немцы без усилий отразили атаку, а Кремер прибыл к Шенбье уже с наступлением темноты, когда и атаковать-то было поздно.