Франкогаллия

Столь много свидетельств об этом торжественном совете, который в результате искаженного использования латинского языка французские и германские историки иногда называют «курия», иногда — «всеобщее собрание» (conventus generalis) и чаще всего «встреча» (placitum). Пример этого можно увидеть и у Григория Турского как, например, в следующем отрывке из четырнадцатой главы седьмой книги: «Итак, поскольку время для собрания приближалось, оно было созвано королем Хильдебертом»¹⁴. Или в двадцать первой главе шестой книги: «но когда во время этого собора король Хильдеберт и его вельможи собрались»¹⁵. И Эймон писал в сто седьмой главе четвертой книги своей хроники: «в середине месяца общественный совет проводился в городе Тионвилле, который был переполнен народом франков»¹⁶. И далее он продолжает: «на этом собрании было проявлено совершенно исключительное милосердие этого благочестивейшего императора»¹⁷.

Ведь существовал обычай, согласно которому на этих советах со всех сторон королевства направлялись дары королю. Это было описано во многих сочинениях и совет там называется «общественным собранием (conventus generalis)». Эймон рассказывает в шестьдесят четвертой главе книги четвертой, когда пишет о короле Пипине: «он заставил их пообещать покориться его воле во всех отношениях и представлять ежегодно на общественном собрании в знак уважения подарок из трехсот лошадей»¹⁸. В восемьдесят пятой главе той же книги он сообщает: «он учел вероломство саксов и провел общественное собрание за Рейном в поместье Кюссенштайн в соответствии с торжественным обычаем»¹⁹.

Так вот на самом деле Совет также назывался и другим именем «суд (curia)». Отсюда берет начало выражение в народе, когда кто-либо направлялся туда, где находился король, ко двору, то говорили, что он отправлялся за правосудием в королевский суд, поскольку к королю люди могли приблизиться исключительно во время объявленного совета и собрания, да и тогда это разрешалось редко и лишь в связи с важнейшими делами²⁰. Ив Шартрский писал в двухсот шестом своем письме: «король дал нам согласие на то, чтобы мы сопровождали его в его суд, который собрался в его родной провинции Орлеане, а там позволил общаться с ним и вести переговоры с принцами королевства в связи с проблемой — насколько возможно сохранить единство королевства. То, что было достигнуто, то и было обнародовано, и, собравшись на суд, мы ознакомили его с нашей петицией. Но поскольку суд не согласился с нами, то мы не смогли достичь полного мира до тех пор, пока названный архиепископ не сделал знак и не дал клятву королю, которую и в былые времена все архиепископы Реймса и другие епископы королевства франков также давали королям, его предшественникам. Этот поступок взволновал всех собравшихся и вельможи, прибывшие на суд, сделали то же самое»²¹.

Эймон в пятидесятой главе книги пятой приводит и другой пример: «Карл, сын Датского короля²², — писал он, — счел подобающим добиваться решения суда в отношении некоторых вельмож Фландрии»²³. И далее в следующей главе он снова указывает: «после смерти Генриха²⁴, римского короля, в Майнце была проведена верховная и всеобщая курия по упомянутому вопросу»²⁵. И Оттон Фрейзингенский записал в сороковой главе первой книги своего труда, посвященного Фридриху I: «затем государь прибыл в Баварию и там он проводил всеобщую курию в феврале месяце»²⁶. И далее в сорок третьей главе тот же автор рассказывает: «Конрад²⁷, римский король, созвал всех принцев вместе и определил город Франкфурт как место проведения всеобщей курии для Восточной Франкии»²⁸.

В позднейшие времена курия во Франции стала иногда называться курией собрания трех сословий, иногда же — курией короля Франции, а иной раз — предельно точно собранием сословий, как мы покажем в дальнейшем. Отсюда то, что говорит юрисконсульт, известный под именем Наблюдателя²⁹: «можно понять обычай курии короля Франции, где право определять продолжительность сессии, предоставлено самим членам парламента в целях сокращения срока присутствия для тех, кто добирается на заседания из отдаленных областей»³⁰. О том же обычае упоминает и Жан де Фор³¹ в своем трактате о торговле: «курия Франции обыкновенно постановляла, что в случае, когда король портил монету, то ее должны были принимать вместо более полновесной, а когда он увеличивал ценность монеты, то следовало уважать период существовавших договоров». Другой схожий пример встречается в «Истории Англии» Томаса Уолсингема³² под годом 1273: «в это время Гаско де Биерна притеснялся английским королем и, воспользовавшись соглашением, заключенным между королем Эдуардом³³ и им самим, обратился к курии французского короля. Король Эдуард признал верховную юрисдикцию французского короля, поскольку сам недавно признал его и как своего верховного сеньора в своих владениях во Франции, и он не пожелал восстановить короля Франции против себя. А потому король Эдуард направил своих советников защищать свое дело против Гаско в курии французского короля»³⁴