Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Итак, третье сословие не изменило тактики. Раз уже полетта была утрачена, оно хотело отмены «оговорки», т. е. потеряв легализованную надежность владения должностями, оно стремилось обеспечить себе полную свободу передач должностей, что означало возможность сохранения их в семьях. Зато об отмене продажности военных и придворных должностей — «вещи совершенно постыдной», Мирон говорил категорически, подчеркивая при этом, что собственно об этом и просить-то не следует, ибо король уже «решил осуществить это благое дело».

За дворянством, по мнению Мирона, следовало неотступно следить, запрещать дуэли, дебоши и насилия, строго карать за недостаток почтения и послушания королю, заставить дворянство бояться наказаний и гнева короля. Следовало полностью уничтожить пенсии, упорядочить назначения на церковные должности и снизить налоги до уровня 1576 г.

Вот вся программа реформ… Суммирование наглядно демонстрирует ее скудность. Предоставление чиновникам полной свободы в распоряжении своей собственностью — должностями, обуздание своеволия дворян, искоренение злоупотреблений при распределении церковных мест, сокращение государственных доходов. Самым важным элементом является требование прекращения междоусобицы. Это было единственное требование государственного масштаба, которое выгодно отличало заключительную речь президента третьего сословия от сословных программ других палат. Оно не противоречило интересам правительства, которое само прилагало все усилия к ликвидации феодальной аристократии как политической партии.

Таким образом, оратор естественно и логично мог перейти в последней части своей речи к выражениям преданности королевской власти, и особенно королеве Марии Медичи, которой воздал хвалы за мудрую и осторожную политику во время регентства и за испанские браки. Так же как и Ришелье, Мирон выразил уверенность в ее дальнейшей помощи королю советами и руководством, вспомнил Константина и Елену и снова просил защитить народ от бесчинства солдатчины.

Оценивая речь с точки зрения ее замаскированной цели, следует признать, что аргументация защиты чиновничества была построена достаточно ловко. Хотя Мирон и сделал вначале оговорку, что он не намерен никого специально обижать, но добрая половина его речи состояла из обвинений двух первых сословий в плохой службе королю, в угнетении и разорении народа. Чиновничество же — и именно оно одно из всех сословий — оказывалось единственной, безусловно послушной и верной опорой трона, требующей лишь самой «малости», т. е. отмены «оговорки о 40 днях».

Выслушав речи, король произнес несколько заключительных слов, обещав рассмотреть наказы и дать на них скорый и благожелательный ответ. Генеральные штаты 1614–1615 г. закрылись.

* * *

Подводя итоги Штатам, надо осветить два главных вопроса. Какова была их роль в политической ситуации тех годов? Каково их значение как последней (до 1789 г.) ассамблеи всефранцузского сословного представительства, на что указывается во всех исторических трудах?[521]

Ни в наказах, ни в работе палат, ни в заключительных речах нельзя найти программы ограничения королевской власти в интересах развития страны в единственно прогрессивном в ту пору направлении, т. е. в направлении к буржуазному обществу. Привилегированные сословия стремились к некоторому ослаблению центральной власти в свою пользу. Их сословные притязания клонились или к восстановлению старых, уже изжитых порядков (родовитое дворянство), или к прочному закреплению существующих. Конфликт между двумя фракциями дворянства — родовитым и чиновным — не снимал общей для всего класса заинтересованности в центральной власти, которая обеспечила бы ему.; возможность эксплуатации народных масс. Спор шел о том, какую именно форму должно было принять в начале XVII в. во Франции господство дворянского класса.

Перед абсолютизмом еще не встала буржуазия, которой он мешал бы в ее развитии, но другие силы, которые ему мешали, угрожали ему вполне отчетливо. Существовала партия Конде с определенной реакционной политической программой, и с ней отчасти смыкалась программа родовитого дворянства. Штаты не поддержали Конде в его попытках осудить политику регентши и сменить состав Королевского совета.[522] Больше того: палата третьего сословия решительно высказалась против внутренней войны. Это было самым важным выигрышем правительства. Тем самым устранялась реальная для него опасность.[523] Что касается уступок, которые сделало правительство, идя навстречу пожеланиям палат, то они не были уступками в точном значении этого слова. Уменьшение пенсий и отмена полетты не ущемляли сколько бы то ни было серьезно интересов королевской власти. Больше того: все эти меры входили в ее деловую, практическую программу действий и не искажали общей линии поступательного развития абсолютизма. Беда правительства заключалась не в этих решениях, а в невозможности их выполнения, как будет показано ниже.