Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Эти памфлеты были гораздо резче по тону, чем год назад, в 1614 г. Тогда автор памфлетов «Письма Жака Простака», хотя и констатировал, что «народ всегда относился к вам (принцам, — А.Л.) плохо и всякий раз, видя разрушенные колокольни, сожженные амбары и вытоптанные поля, проклинал вас как виновников этих бед»,[555] но все же он стремился образумить грандов, и притом в довольно вежливых выражениях. Теперь же, в памфлете «Ответ сельской общины Жантили и соседних с ней на призывы, содержащиеся в манифесте господина принца,»[556] гранды были названы просто мятежниками, «выступающими под насквозь прогнившим знаменем общественного блага (bien public), над которым смеются даже малые ребята». Все население призывалось оказывать им вооруженное сопротивление. Еще любопытнее другой памфлет,[557] в котором самым ярким образом сказалось беспокойство правительства в связи с поведением дворянства. Проповедуя родовитому дворянству полное послушание воле короля, автор памфлета требует, чтобы дворяне сопровождали явор в поездке в Бордо и покинули партию тех, «кто ищет только предлога вооружиться, чтобы использовать это с выгодой лишь для себя», т. е. партию Конде.

Манифест принца заставил правительство еще раз обсудить все обстоятельства, при чем мнения в Королевском совете разделились. Одни предлагали смягченный план действий, заключавшийся в некоторой отсрочке испанских браков (что успокоило бы гугенотов и все государства антигабсбургской коалиции) и в напряжении всех сил для борьбы с Конде и скорейшей ликвидации его партии. Другие настаивали на немедленной поездке в Бордо, и заключении браков, считая, что их отсрочка, вызвав трения (а возможно и конфликт) с Испанией, создаст правительству затруднения, желанные для всех «смутьянов». Подробная аргументация обеих сторон, приведенная в мемуарах прекрасно осведомленного свидетеля — Поншартрена,[558] позволяет определить положение правительства. Ему надлежало выбирать между гражданской войной и опасностью конфликта с Габсбургами. Рассуждая логически, в первую очередь следовало ликвидировать междоусобицу и лишь затем переходить в наступление против Габсбургов. Именно в этом и состояла основная линия политики французского правительства вплоть до середины 1630-х годов. Но для каждого из коротких отрезков времени, заключенных в этом периоде, приходилось применять, сообразно с обстоятельствами, разнообразные методы. В 1615 г. и внутреннее положение и общая международная обстановка настойчиво диктовали внутренний мир и союз с Испанией. Удовлетворение требований Конде, т. е. образование нового правительства, состоящего из принцев, означало для королевы и старых министров Генриха IV «погибель государства» (la ruine de l'Etat). Пойти на это они не могли. Торопясь заключить и оформить союз с Испанией, они рассчитывали на то, что успеют это совершить до того, как Конде сумеет набрать свои войска, тем более что ядро королевской армии было уже наготове. Надо было также не допустить объединения принцев с гугенотами и этим предотвратить развертывание военных действий. Рассмотрение событий 1616–1617 гг., когда правительство применило другой метод — не лавирование, а энергичную ликвидацию смуты вооруженной рукой, — покажет, как трудно было осуществить это в те годы, даже имея за собой обеспеченный тыл, т. е. союз с Испанией.

На этот раз было решено ехать в Бордо. Королевские войска должны были образовать две армии: главная, в 11 тысяч, оставалась в центре страны против войск Конде, а четырехтысячный отряд гвардии предназначался для сопровождения короля. Парижским верховным судам и городским властям королева поручила защиту столицы. Те не поскупились на обещания верности, но так как недовольных, особенно в парламенте, было изрядное число, то правительство решило арестовать главного сторонника принца, парламентского президента Леже. Арест его не вызвал никаких серьезных протестов, и президента спокойно отвезли в Амбуазскую крепость. Таким образом, партия Конде в парламенте на время была обезглавлена.