Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Бездействие Конде и уверенность правительства в своих силах смущали как конференцию, так и всех гугенотов вообще. Они избегала решительных действий, боясь оказаться в проигрыше, если мир будет заключен еще до открытия военных действий, как это было в 1614 г. По отношению к Конде они также занимали выжидательную позицию, рассчитывая на получение от него подробной информации о наличной армии и военных планах.[623] Такая информация была им представлена 9 сентября. В программе Конде фигурировали пункты, важные для гугенотов (отсрочка испанских браков, соблюдение и закрепление эдиктов о гугенотах и т. п.). За это принц требовал открытого и оформленного союза с ним, объединения всех вооруженных сил под его командованием, отказа от сепаратных переговоров о мире. Он уверял, что войск у него достаточно и что он вправе рассчитывать на иностранных союзников.[624]

Через несколько дней конференция совершила еще один запрещенный правительством акт: она выслушала речь уполномоченного английского короля. Яков I выступил в роли «защитника и покровителя всех кальвинистов». Стремясь к «поддержанию свободы в Европе», он предлагал гугенотам свою помощь и просил информировать его о планах и действиях конференции.[625] Тем самым обнаружилась истинная позиция Англии и ее планы, состоявшие в разжигании внутренней войны во Франции и в срыве франко-испанского союза.

Гугеноты решились, наконец, примкнуть к принцам. Получив. 19 сентября почти полный отказ правительства, конференция постановила 21–22 сентября переехать из Гренобля в Ним (т. е. в самый центр гугенотских областей на юго-западе) и возобновила там заседания 1 октября.[626] Протесты и увещевания Ледигьера не привели ни к чему,[627] ибо намерение переехать было вызвано желанием конференции освободиться от его стеснительного надзора и контроля. Ледигьер назвал эта решение «открытым мятежом», но не смог изменить его.[628] Для понимания дальнейших событий важно подчеркнуть, что это постановление конференция приняла без согласования с гугенотскими провинциями.[629]

Успех крайних дворянских элементов конференции, сумевших увлечь за собой всю основную массу депутатов, объясняется тем, что именно в это время Конде начал, наконец, свой поход.

* * *

В начале сентября принц закончил в основном формирование своей армии. В Пикардии ему удалось привлечь на свою сторону многих дворян и горожан, «обиженных» маршалом д'Анкром.[630] Вокруг Конде собралось большое количество зависящих от него дворян с их друзьями. Такие же отряды были у Лонгвиля,[631] у Мэна и у Люксембурга.[632] В общей сложности у принцев было около 8 тысяч войск, преимущественно дворянской кавалерии. В этом отношении армия Конде сильно отличалась от королевской, где преобладала пехота (до 5 тысяч человек), а дворян-добровольцев было гораздо меньше. По мнению многих современников, дворянская кавалерия Конде была превосходна.[633] Кроме того, в руках принцев находились почти все города восточной Пикардии и восточного Иль-де-Франса: Корби, Катле, Нуайон, Сен-Кантен, Шони, Лафер, Лан, Суассон, Крейль, Пьерфон.[634] Артиллерию принцы получили от Бульона, из Седана.[635] Не задерживаясь более, Конде двинул часть своей армии на север в Пикардию, к Гаму.[636] Но д'Анкр, находившийся в Амьене с самого начала смуты, принял все меры, чтобы преградить принцам путь на Катле и Корби, занятые Лонгвилем. Захват Пикардии был весьма желателен для Лонгвиля, так как он стал бы тогда подлинным хозяином своей провинции, откуда был оттеснен могущественным генеральным наместником д'Анкром. И для всей партии принцев в целом овладение пограничной с испанскими Нидерландами провинцией имело огромное значение. Кроме того, полностью заняв Пикардию, принцы получили бы прочный плацдарм для наступления в Нормандию и в Иль-де-Франс. Понятно то особое внимание, которое правительство уделяло Пикардии, этой ахиллесовой пяте французских границ. Д'Анкр усиленно набирал там войска из местного дворянства и снабдил людьми и боеприпасами гарнизоны крепостей в Амьене, Руа, Мондидье и Перонне. Именно эти сильные гарнизоны, а также маневрировавшие между ними отряды капитанов д'Анкра повсюду мешали продвижению армии принцев,[637] тем более что от Парижа двигались отряды Буадофена, которому был дан приказ действовать — совместно с д'Анкром в Пикардии и Шампани.[638] Поэтому Конде вынужден был отказаться от продвижения на север и остановился в Нуайоне. Там он издал приказ королевским финансовым чиновникам о сдаче ему всех королевских денег.[639] Ответом на это была королевская декларация от 10 сентября, объявившая Конде и всех его приверженцев государственными преступниками.[640] Регистрация этой декларации в Парижском парламенте прошла с большими трудностями и при большинстве всего лишь в пять голосов. Протестовали приверженцы принцев. Они даже добились издания парламентом специального постановления, смягчавшего королевскую декларацию.[641]