Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Честолюбие было главной чертой его характера. Вкрадчивый, любезный и льстивый, епископ Люсонский поставил себе целью сделать карьеру во что бы то ни стало. С чрезвычайной энергией он взялся за управление своим захолустным и нищим епископством, жители которого в большинстве были гугенотами. При той осторожной религиозной политике, к которой обстоятельства вынуждали Генриха IV и Марию Медичи, епископ Люсонский мог похвалиться известными успехами. В своем диоцезе он умело проводил католическую контрреформацию, ловко избегая острых столкновений и конфликтов. Он стремился выдвинуться в среде духовенства, но его роль на Генеральных штатах 1614 г. в палате первого сословия показала ему, что для настоящей политической карьеры поддержки духовенства недостаточно. Поэтому после окончания Штатов он стал ориентироваться на личные связи друзей своего деда по матери, адвоката Лапорта. В семье адвоката Бутилье он встретился с Барбеном, который рекомендовал его супругам Кончини. В то же время через своего старшего брата, маркиза Ришелье, члена избранного кружка дворянской придворной молодежи, Ришелье постарался приблизиться и к Марии Медичи. Такими путями Ришелье втерся в милость как королевы-матери, так и ее фаворитов. По рекомендации Леоноры он вошел в штат королевы Анны Австрийской,[831] заняв тем самым при дворе прочное и почетное место, которое немало помогло ему в дальнейшей карьере, прикрывая благоприличным одеянием холодные расчеты молодого честолюбца. Но решающим моментом в его карьере явилось знакомство с Барбеном,[832] который указал д'Анкру на энергичного, обходительного и ловкого епископа как на вполне подходящего кандидата в государственные секретари. Добившись своей цели, Ришелье с необычайным усердием и энергией взялся за порученные ему дела. Хотя в глазах всех он был ставленником д'Анкра, тем не менее его духовный сан и родственные связи в придворных и чиновных кругах выгодно отличали его от прочих министров временщика и создавали ему особое положение.[833]

После того как была произведена смена министров, необходимо было осуществить и общую реформу Королевского совета. Вначале, еще в Лудене, принцы хотели разделить его на три или четыре части, выделив советы по судебным и финансовым делам и предоставив всем губернаторам право участия в них,[834] что означало превращение феодальной аристократии in согроrе в правящую группировку. Но после приезда Конде в Париж этот вопрос был пересмотрен, и в соответствии со стремлением принца забрать всю власть в свои руки первоначальный проект был забракован. Организация совета осталась, в сущности, прежней. Главой совета по финансовым делам (conseil des finances) стал Конде, который подписывал все его постановления. Вместе с тем сохранился и прежний совет по управлению финансами (conseil de direction), в котором решались важнейшие дела и где заседали Конде, Жанен и четыре интенданта.[835]

Кроме того, существовал совет по депешам (conseil des depesches), где рассматривались государственные дела. В него входили принцы, коронные чины и государственные секретари.[836] Конде принимал самое активное участие в работе всех советов, подписывая все постановления и все денежные документы. Отставив министров и введя своих союзников в важнейший государственный орган, он стал самой важной и влиятельной персоной во Франции. Его дворец в Париже был полон просителей, его окружала пышная свита, и каждый стремился заручиться его благоволением. Лувр опустел.[837]

* * *

Что же означало для страны правление феодальной аристократии, возглавленной Конде и опиравшейся на новый персонал Королевского совета?

Прежде всего следует рассмотреть как позиции и цели феодальной аристократии, выдвинувшей первого принца крови в правители государства, так и его собственные намерения. Принцы отнюдь не собирались предоставить Конде всю полноту власти. Еще в Лудене, незадолго до подписания мирного договора, на заседании совета принца гранды предложили такой проект организации Королевского совета, по которому они должны были по двое присутствовать поочередно при дворе (т. е. при Конде), в то время как прочие оставались в своих провинциях. Интересы каждого из них должны были защищаться всеми сообща.[838] Этот проект имел целью поставить принца, под контроль его приверженцев, а также прочнее скрепить грандов между собой и ослабить их раздоры. Осуществив его, феодальная аристократия оказалась бы властелином и в центре и на местах. Но разгоревшиеся между принцами разногласия заставили отказаться от этого проекта.