Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Еще до приезда Конде в Париж Бульон и другие вельможи, получившие доступ в Королевский совет, попытались при первом же случае использовать свою победу и заставить королеву выполнить их волю. В северной Италии (франко-испанские противоречия были там особенно напряженными, так как герцог Савойский старался использовать все возможности, чтобы усилиться путем захвата соседних территорий) летом 1616 г. возник новый конфликт между Савойей и Миланом. Узнав об этом, французские дворяне сразу же поспешили в савойскую армию, ведя за собой свои отряды, оказавшиеся без дела после заключения «Иудейского мира.[839] В результате этого основная часть савойской армии состояла из французов. Правительство заняло в связи с этим двойственную позицию. С одной стороны, оно было прямо заинтересовано в том, чтобы «смутьяны», т. е. ненадежные провинциальные дворяне, тяготевшие к грандам и составлявшие их военные кадры, покинули Францию на более или менее длительный срок. При новой внутренней войне, которая казалась неизбежной, армия вельмож значительно поредела бы, если бы французы остались в савойской армии. Но, с другой стороны, французская дипломатия в Италии сводилась не к разжиганию конфликтов, а к ликвидации их, ибо всякое обострение даже чисто местных противоречий могло привести к столкновению двух основных врагов — Испании и Франции, чего в период междоусобицы следовало всячески избегать. Поэтому ради соблюдения декорума правительство (дело было в июне — июле, когда Вильруа не был еще отставлен) запретило дворянам и вообще всем французским подданным служить в войсках герцога савойского,[840] но сделало это в порядке простого запрета, без применения к ослушникам соответствующих санкций. Одновременно с этим оно приняло ряд мер для примирения врагов, в частности послало в Турин специального посла Бетюна.

Гранды, наоборот, стремились ввязать правительство в войну с Испанией, ибо война была для них, как и для всего родовитого дворянства, всегда желанным и прибыльным делом. Рассчитывая стать полными хозяевами, они не хотели упустить такой благоприятный случай. Поэтому они возражали против решения правительства и требовали оказать Савойе реальную военную помощь. Королева отвергла их требования. Тогда они демонстративно покинули Совет и решили ждать приезда Конде,[841] стараясь перетянуть на свою сторону всех вельмож «королевской партии», т. е. Гизов с их сторонниками, что им и удалось. Боясь в результате победы Конде оказаться оттесненными от всех синекур, прибыльных должностей и пенсий, Гизы объявили королеве о недовольстве ее политикой и примкнули к партии принца. Кроме того, гранды усиленно натравливали парижан на д'Анкра, сваливая на голову и без того ненавистного итальянца все вины. В летучих листках д'Анкра ругали на чем свет стоит, а Конде прославляли как защитника общественного блага.[842] В столице создалась напряженнейшая обстановка. Власти решили отнять оружие у городской милиции, которая насчитывала в то время 10–12 тыс. человек,[843] производились обыски у наиболее подозрительных лиц. Страх восстания висел в воздухе.[844] Одновременно начался полицейский террор, достигший апогея зимой 1617 г. К тому же правительство оказалось без военачальников, так как измена Гизов, которые имели огромную дворянскую клиентелу, поставила его перед фактом объединенной коалиции всех грандов и родовитого дворянства. Королеве пришлось срочно назначить главнокомандующим побочного сына Карла IX, графа Овернского, который в свое время принял участие в заговоре д'Антрагов против Генриха IV и поплатился за это пожизненным заключением. Теперь, после 10 лет тюрьмы, его освободили из Бастилии и поставили во главе королевской армии.[845] Следует подчеркнуть, что эта мера была вызвана тем, что пост главнокомандующего мог быть занят только принцем крови или вельможей такого ранга, как Гиз, иначе офицеры-дворяне не сочли бы для себя возможным подчиняться его приказам. Незаконорожденность д'Оверня не клала на него пятна: королевские узаконенные побочные сыновья являлись в ту пору принцами крови, так сказать, второго ранга.

При таком повороте дел вельможи принялись действовать каждый на свой страх и риск, набирая военные отряды и укрепляя города и крепости. Гранды, и особенно Лонгвиль, не скрывали своих приготовлений к новой войне.[846] Видя, что власть находится в руках д'Анкра и его новых министров, гранды собирались предъявить Конде, как только он прибудет в Париж, требование уделить им соответствующее место в правительстве и обеспечить за ними полную самостоятельность в их губернаторствах. Иначе они грозили новой смутой. Завоевав победу, они хотели воспользоваться ею сполна.