Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Оценивая итоги собрания нотаблей и план реформ, задуманных правительством, необходимо признать, что упразднением полетты и значительным сокращением расходов была намечена, в основном, правильная линия на укрепление абсолютизма. Но все же в этих реформах крылось неустранимое в тот момент противоречие. Сокращение армии должно было оставить за бортом многих дворян,[1090] у которых далеко не всегда имелись средства на покупку должностей, хотя бы и сильно подешевевших. Следовательно, знать снова могла рассчитывать на свою клиентелу. Вместе с тем отмена полетты вызвала недовольство всего чиновничества в целом. Таким образом, возможность новой войны отнюдь не была ликвидирована, тем более что гранды присмирели лишь на время. Однако своим намерением сократить расходы и не увеличивать налоги правительство рассчитывало приобрести популярность в широких массах населения и вследствие этого ослабить пагубные последствия борьбы господствующих сословий между собой. Эта борьба чрезвычайно мешала укреплению абсолютизма как внутри страны, так и вовне. Сокращая армию и придворные штаты, правительство ущемляло материальные интересы феодальной знати и реакционного родовитого дворянства, стремившегося к привольному существованию за счет казны, но оно охраняло коренные интересы и доходы всего дворянства, в частности тем, что отказывалось от повышения налогов. Оно не было бы настоящим абсолютистским правительством (т. е. властью, учитывающей также и интересы буржуазии), если бы стало безоговорочно защищать интересы лишь реакционных феодальных сословий. Что касается частичного ущемления интересов чиновничества (в основном нового дворянства), т. е. отмены полетты, то правительство все же постаралось несколько смягчить эту меру. Сокращая как чрезмерные привилегии одной фракции господствующего класса (чиновничества), так и централизованное «кормление» другой его части (знати и родовитого дворянства), оно пыталось укрепить финансовое положение государства и предотвратить народные восстания.

Не следует также забывать, что в исследуемый период перед французским правительством стояла еще одна задача: ликвидация политической самостоятельности гугенотов. Смута несколько отодвинула выполнение этой задачи, но, с другой стороны, она же наглядно показала ее необходимость. Без разрешения этой трудной задачи не могло быть достигнуто укрепление национального единства Франции, не могла быть достигнута победа над Габсбургами. Уже в 1619–1620 гг. необходимость ликвидации гугенотского «государства в государстве» приобрела первоочередную важность.

* * *

1618 г. был для народа первым спокойным годом после четырех лет почти беспрерывной войны. Но в господствующих сословиях реформы вызвали большое недовольство (plaintes, crieries, murmures, mécontentements). Особенно роптало дворянство, лишившееся большей части пенсий, даров, жалований, гарнизонов и других доходов, которые оно привыкло вытягивать из короля или из народа. Недовольство выливалось в осуждение политики министров и Люина, в насмешки и издевательства над ними, которые дворяне усердно распространяли среди простого народа, стремясь вызвать и у него такую же реакцию.[1091] Но король не желал менять раз принятой линии и подчеркивал это в письмах к своим послам.[1092]

В течение февраля — марта ободренные этой обстановкой начинают поднимать голову гранды. Зреют заговоры, ставящие себе целью освобождение из тюрьмы принца Конде или освобождение Марии Медичи из-под домашнего ареста в блуасском замке. Грандам нужен был хоть какой-нибудь более или менее основательный предлог, хоть какое-то имя, которое могло бы послужить знаменем и лозунгом для их мятежа. Без такого предлога, без «законного» предводителя их выступление не могло иметь никакого успеха.

Заговоры были раскрыты. Несколько памфлетистов, состоявших на службе у принцев, поплатилось жизнью за свои книжонки, «обличавшие» произвол Люина; остальные — попали в Бастилию. Замешанный в одно из дел, Ришелье был выслан вместе с братом и зятем из Франции в Авиньон (на папскую территорию).[1093] Особенно пострадал Барбен, чья жизнь висела на волоске. В конце концов его присудили к вечному изгнанию.[1094] Другим участникам заговоров запрещено было появляться при дворе; некоторых оставили в тюрьме. От Марии Медичи потребовали особого письменного обещания в том, что она не вступит ни в какие сношения с грандами.